Вчера президент России встретился со страной в прямом эфире. И президента, и страну долго готовили к этой встрече. После нее президент поделился своими впечатлениями о происшедшем со специальным корреспондентом Ъ АНДРЕЕМ Ъ-КОЛЕСНИКОВЫМ и еще несколькими журналистами.
Лучше, чем в Америке
Президент действительно долго готовился к этому прямому эфиру и все же чуть не опоздал. Начало мероприятия даже задержали на пару минут. Стрелки часов на Спасской башне уже показывали три минуты первого, когда Владимир Путин появился на первом этаже Кремля, в информационном центре, доставшемся ему в наследство от предшественника, и сразу попросил чаю.Борис Ельцин практически не пользовался этим центром с несколькими большими экранами и почти безграничными, как теперь выясняется, возможностями. Теперь этот центр, можно сказать, активно эксплуатируется — по крайней мере раз в год. Из этого же центра президент выходил на связь с космонавтами на станции "Мир".
Телевидение вчера показало даже не то чтобы народ страны, а, безусловно, и себя. Возможности и правда большие. Один высокопоставленный сотрудник Кремля рассказывал, что американцы год назад были просто шокированы, когда узнали, что Россия смогла организовать такой прямой эфир. Они утверждали, что не смогли бы позволить себе такой роскоши прежде всего по деньгам (стоило бы не меньше миллиарда долларов), а во-вторых, и по техническим возможностям. У них сети в основном кабельные, в каждом штате свои законы...
У нас, слава богу, законы для всех одни и те же, а телевидение управляется из одного места, так что никаких технических проблем не возникло.
Девушки не решились заговорить с президентом
Правда, как показал прямой эфир, возникли творческие. Не секрет, что почти все вопросы прямого эфира были согласованы. Не с президентом, а с народом. Президент тоже, конечно, готовился: по словам сотрудников кремлевской администрации, ему два раза в день приносили по стопке вопросов, приходивших по интернету и в колл-центр, а потом даже спрашивал, сколько вопросов он изучил, но точно никто ответить не смог — много, не меньше тысячи.Так вот, телевизионное руководство сделало все для того, чтобы избежать неожиданностей. Иногда это имеет смысл. Например, приходили вопросы с матерными словами, да и соответствующего содержания, правда, по утверждениям организаторов, только из-за границы — из Белоруссии, с Украины и из Израиля (из последней страны в основном по интернету, так как бесплатная телефонная линия работала только в пределах России и некоторых стран ближнего зарубежья, но несколько евреев прозвонились-таки и по ней).
Неожиданностей пытались избежать и еще по одной причине. Ведь если дать народу возможность что-нибудь сказать, то он от оторопи может просто замолчать. Так и вышло во время вчерашнего эфира, когда президент предложил, чтобы его о чем-нибудь спросили девушки из Владикавказа. И несколько девушек на глазах у всех категорически отказались спрашивать президента. Смутились, конечно. Или это предложение застало их врасплох? Попытался выручить юноша, который сначала мучительно пытался вспомнить, как его зовут, а потом зато выпалил свой вопрос — про молодежную политику в стране и про роль республики Северная Осетия (Алания) в становлении этой политики — так, что мало не показалось никому.
Общество взрослеет
Конечно, организация прямого эфира — дело ответственное, хлопотное и тревожное. Вот телевизионщики нашли удачный адрес — деревня Овсянка Красноярского края, в которой родился великий русский писатель Виктор Астафьев. И поначалу все шло нормально. Жители узнали, что их выбрали, и остались довольны. Остались они на первый взгляд довольны и вопросом, который им предстояло задать президенту — о том, что необходимо создать музей писателя в деревне Овсянка.Но потом случилось страшное — про эту идею узнали краевые тележурналисты. (Столичные, между прочим, сами виноваты — не сумели удержать информацию про этот адрес. Про другие-то удержали!) Сотрудники одной телекомпании (говорят, ее контролирует Анатолий Быков, хотя и нет уверенности, что в данном случае именно это важно) приехали в деревню и рассказали жителям, что их хотят одурачить. У жителей открылись глаза. Они прозрели и решили действовать. Так перед телекамерой появился Никифоров Федор Никифорович, который, страшно волнуясь, сделал все-таки свое дело. Он задал президенту коренной вопрос наших дней:
— Кто это все скупил и куда это все девалось?
Он рассказал Владимиру Путину, что "жители Овсянки стонут" из-за того, что не знают ответа на эти вопросы. "Не продает ли нас Чубайс?" — не без намека закончил он.
Путин только выдохнул: "Уф-ф-ф..." И долго еще рассказывал, что атомная энергетика вообще не подлежит приватизации.
Одним из первых был задан вопрос о средствах массовой информации. Речь шла о телевидении, на котором много жестокости и насилия (президент добавил, что еще и бывает "часто секс или что-то вроде этого", но по лицу его невозможно было понять, хорошо это или плохо). Это тоже не совсем было предусмотрено протоколом. Трудный вопрос про СМИ, по мнению организаторов, прозвучал слишком рано.
Но президент, несмотря на это, справился с ответом. Он сказал, что ничего с нами, журналистами, сделать нельзя, так как "это задача, связанная со взрослением общества". Меня, как журналиста, такой ответ, конечно, устраивает, потому что общество, слава богу, вряд ли повзрослеет в ближайшее время.
Высшие руководители страны не должны делать подарков
Организаторы встречи переживали, что эфир затягивается, что не должно быть, как в прошлый раз, когда он продолжался два с половиной часа, потому что это тяжелое испытание для любого человека. Но было такое впечатление, что президенту нравится отвечать на эти вопросы. Он никуда не торопился. И этот прямой эфир продлился даже дольше, чем прошлогодний.Не сделал президент на этот раз никаких подарков. Год назад он пообещал одному мальчику, что ему построят дом, а жителям хутора Малеванный пообещал этот хутор газифицировать. Эта затея фактически провалилась, потому что, хотя газ и подвели в хутор, почти все жители категорически отказались платить где-то по четыре тысячи рублей с хаты за то, чтобы в газовую разводку сделали в самих этих хатах.
С некоторой натяжкой подарком можно считать то, что президент попросил губернатора Волкова поставить на центральной площади города не искусственную елку (он это уже сделал), а естественную. Правда, неизвестно, будет ли эта просьба передана по адресу, так как телеведущая Екатерина Андреева назвала губернатора Волкова Вениковым.
А президент, поднявшись сразу после прямого эфира на второй этаж к журналистам из нескольких газет, сказал:
— Не считаю, что высшие руководители страны должны делать подарки в такой ситуации. Добренькими, конечно, легко показаться...
Но тут же и оговорился:
— В непубличном режиме позволю себе среагировать на некоторые обоснованные просьбы. Есть такие вопросы, что, когда их читаешь, очень хочется помочь.
Впрочем, известно, что были просьбы, на которые он уже успел среагировать, даже когда просматривал вопросы перед эфиром. Так что к следующему прямому эфиру вопросов к президенту будет, видимо, еще больше.
Напоследок я спросил президента, как он оценивает деятельность комиссий по помилованию. Дело в том, что ровно год назад, после такого же прямого эфира, в этой же комнате президент сказал, что долго думал, говорить или не говорить в прямом эфире о том, что он решил де-факто делегировать полномочия по помилованию, которые до сих пор были только у него, в субъекты федерации. Год назад эта реформа состоялась. Миловать стали гораздо меньше.
— Да, меньше,— подтвердил президент.— Это решение, я считаю, было правильным. Происшедшее ведь не является результатом моего указания, что надо сократить количество помилований. Вопросами помилования занимаются уважаемые люди, которые на местах вникают в каждое дело и чувствуют свою ответственность за свои решения. Надо помнить и думать о том, что помилование — исключительный акт, акт прощения.
Таким образом, Владимир Путин заканчивает этот год без того груза, который был с ним в прошлом году.