фотография выставка
В Московском доме фотографии одновременно открылись две персональные выставки корифеев отечественной фотожурналистики — Виктора Руйковича и Марка Маркова-Гринберга. Так каждый из них отметил свое 95-летие. Рассказывает ВИКТОРИЯ Ъ-МУСВИК.Журналистов в МДФ сразу предупреждают: это две отдельные выставки, а не одна совместная. Так настаивают сами юбиляры. Родились они в один год с разницей всего в десять дней. Марк Марков-Гринберг — 7 ноября в Ростове-на-Дону, а Виктор Руйкович — 17-го в Москве. Оба начали заниматься фотографией практически одновременно, году этак в 1925-м. Оба были знакомы с Александром Родченко и называют его своим учителем. Оба служили военными фотокорреспондентами: Руйкович в газете "За честь Родины", Гринберг — в газете "Слово бойца". Работали они в одном и том же обманчиво простом жанре фоторепортажа, который призван был не столько отражать окружающую действительность, но скорее эту самую действительность создавать, идеологизировать, героизировать.
Первое, что испытываешь, попадая в залы МДФ (выставка занимает весь первый этаж),— чувство узнавания, почти ностальгии по искусству романтического соцреализма. Искусство снимать самые простые вещи — будни добытчиков пьезокварца, роды в барокамере, бригадира рыболовов Петра Овчаренко — так, чтобы они наполнились высоким смыслом, и Гринбергом, и Руйковичем было освоено на все сто. Так же, как и создание летописи героических свершений — от взятия в плен басмача Ибрагим-бека в 1931-м, снятого Руйковичем, до победы в войне "Ура! Победа!" Гринберга. Единый стиль, единый дух, единая идеология.
Потом, правда, начинаешь обращать внимание на детали, появляется ощущение различия. Виктор Руйкович много путешествовал, снимая для журнала "Советский Союз" горы, экзотические места вроде Узбекистана, Памира, Карелии в снегу. Повседневное привлекает его не меньше, чем экзотическое,— он снимал жанровые сценки, детей, собачек. Стиль его обманчиво мягок, но его взгляд проникает, пронизывает, иногда он чересчур нескромен, но никогда не нейтрален. Фотографировал он и знаменитостей, но "домашним образом": его серия фотографий не вполне трезвого Михаила Шолохова даже вызвала к жизни специальное постановление секретариата ЦК о недопустимости съемок в чересчур натуралистической манере. А за снимок "Три нимфы на озере" его и вовсе выгнали из "Советского Союза".
Марк Марков-Гринберг выбирает совсем другие объекты. Ему хорошо даются фотографии Москвы в самые важные моменты ее жизни (снятие двуглавых орлов с Кремля, последние дни Охотного Ряда, разнообразные парады на Красной площади) и в будни (Арбатская площадь ночью, регулировщик). У его фотографий посетители увлеченно спорят не о личности их автора, а о том, что видят: "Вот это — это какое здание, здесь теперь что, 'Интурист'?" Если Руйкович присутствует, иногда весьма назойливо, в каждом своем снимке, то Гринберг наоборот самоустраняется. Его как бы нет в кадре, его взгляд сосредоточен на объекте. Ему лучше, чем Руйковичу, удаются крупные планы, "парадные" портреты известных людей (Маяковского, Райкина, Образцова). Он смелее экспериментирует со светом, с четкими и резкими линиями, больше в этом смысле наследуя революционеру Родченко. Однако беспристрастность его камеры обманчива. Если Руйкович, даже фотографируя парады, везде снимает себя, то Гринберг, даже делая своим объектом простых людей, везде снимает эпоху, одновременно создавая миф о ней. И оба парадоксальным образом опровергают представление об объективности взгляда фоторепортера.
Впрочем, слова о том, что Руйкович и Гринберг, работая в одно время, снимали разные эпохи и разных людей,— из разряда общих мест. Это несходство ощущается уже в первом зале, где висят портреты самих юбиляров: высоченного красавца Руйковича где-то там в горах Кавказа и крепко сбитого и серьезного Гринберга рядом с Горьким на Красной площади. Марк Марков-Гринберг на открытие выставки не пришел: он болен, не встает с постели. Жизнелюбивый Руйкович на открытии говорил о своей любви к миру, свободе, жизни, женщинам (здесь в зале отчетливо раздалось "Подробностей!") и о том, что он хотел бы дожить до 105 лет.
Само место проведения выставки — Московский дом фотографии — помещает ее в контекст иной эпохи, непривычного, несоветского, индивидуализирующего взгляда на фото. Посмотрим, какими и в каком контексте предстанут перед нами фотографы Руйкович и Гринберг еще через пять лет — МДФ обещает новую совместную выставку к их столетию в 2007 году.