История с кокаином в российском посольстве будет будоражить внимание до тех пор, пока самые острые вопросы в ней не будут поставлены, и на них не найдутся ответы. Журналист Виктор Лошак — о том, что пока не удовлетворило общественный интерес.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Вся проблема сегодняшней информационной политики в том, что сказанное, написанное или показанное в любой точке земного шара буквально через секунды становится общим достоянием всей планеты, независимо от расстояний. Это раньше сказанное ТАСС или «Правдой» и было всем тем, что положено было знать, да и просто что мог узнать по тому или иному поводу советский человек.
От Москвы до Буэнос-Айреса – 13,5 тыс. километров, но мы, в принципе, достаточно подробно знаем о том, что пишут в Аргентине по поводу операции со спрятанным в российской посольской школе кокаином, какие полицейские записи бесед приводят журналисты. Поэтому концы с концами в нарисованной общими усилиями Смоленской площади и посольства героической саге пока не сходятся.
Общественный интерес, на мой взгляд, направлен по какому-то ложному следу: действительно, какая разница, на каком самолете вывозились чемоданы с мукой вместо наркотика, если операция уже шла? И если «куклу» даже отправили на правительственном лайнере, которым возвращался после визита секретарь Совета безопасности Николай Патрушев, то в чем здесь криминал? Разве в том, что кроме президента, все остальные могли бы летать и рейсовыми самолетами? Какая, серьезно говоря, разница, каким бортом перевезли сумки, если все это уже происходило под контролем спецслужб?
Другой вопрос, что из публикаций в Аргентине нам дают понять, будто эта «посылка» была не первой. Если это так, то кто и как посылал предыдущие? Тем более, посольство совершенно однозначно заявляет, что это никак не могла быть дипломатическая почта. Тогда что? Или аргентинцы неправы?
Кое-что все мы узнали об этой ситуации из блога экономиста Максима Миронова, живущего сейчас в Аргентине. Его дети ходят в ту самую посольскую школу. Посольство так горячо и, как ему кажется, остро и наступательно, выступило против самого Миронова, что скорее подогрело к нему доверие, чем разоблачило. Действительно, если он не прав, если врет, а не цитирует аргентинцев, то чего, спрашивается, так волноваться?
Говорят, что наркоторговцы или их пособники называют не раз в опубликованных разговорах офицера безопасности посольства как близкого знакомого. Это часть операции по разоблачению или он оказался тоже замешан? Понятно, что в посольствах служат не только дипломаты, а еще и, например, те, кто должен заниматься контрразведкой. Все случившееся прошло мимо их внимания? Кто такой, наконец, спрятавшийся в ФРГ Андрей Ковальчук, видимо, и руководивший покупкой и переброской кокаина? Каковы его связи в нашей власти? Или он просто врун, бравировавший тем, чего у него не было и нет. Сам же не более того, что о нем пишут: мелкий торговец икрой и сигарами, а давным-давно — техсотрудник нашего посольства в Берлине.
Хотя история с кокаином экстраординарная, в ней есть, видимо, общие для всех наших дипмиссий выводы. Коммерческая мошкара, которую давно пора отогнать, вьется не только вокруг наших посольств в Латинской Америке. Еще с трудных 90-х некоторые дипломаты и сотрудники привыкли заниматься коммерцией по совместительству. Если посмотреть на сегодняшнюю шкалу зарплат, марок автомобилей и жилье дипломатов – на все те условия, которые немалыми усилиями удалось создать своим коллегам сегодняшнему руководству МИДа, — то с коммерцией пора завязать окончательно. Тогда и исчезнет среда, в которой вдруг могут всплыть почти 400 килограммов кокаина.