Славой Panerai мы во многом обязаны Анджело Бонатти. Специалист в часовом и ювелирном деле, работавший в итальянском филиале Cartier, он вместе с Франко Колоньи был выбран главой Richemont Йоханом Рупертом для создания нового бренда на базе флорентийской часовой марки Officine Panerai. Миланец Бонатти смог сделать невозможное. Он создал одну из самых узнаваемых и желанных часовых марок, соединяющих итальянский дизайн и швейцарское качество. Последним из старой гвардии Richemont он покидает в этом году пост, чтобы передать его Жан-Марку Понтруэ. Анджело Бонатти решил попрощаться с читателями "Стиль. Часы".
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: предоставлено Panerai
— Как представить себе Panerai без вас? Как будет теперь выглядеть бренд? Вы знаете?
— Нет, честно, я не знаю. Я никогда не отделял себя от бренда и никогда не старался выделиться за его счет. Я лишь часть Panerai. Мы говорим в Италии: "Незаменимых нет". В Panerai есть мой характер, мои черты, моя голова, мое сердце. Но я не верю, что без меня все остановится. Все будет продолжаться. Может быть, не точно так, как было при мне, а по-другому, но продолжаться. Я верю, что все мои сотрудники, а каждый из них на вес золота, продолжат свою работу. И прекрасные часы по-прежнему будут выпускаться.
— Жан-Марк Понтруэ — опытнейший часовой менеджер, прошедший и Montblanc, и Roger Dubuis, но все-таки не могу вас не спросить: как это случилось, что самая итальянская часовая марка французу отдана?
— Об этом надо спрашивать не меня, а владельца Richemont, господина Руперта. Буду с вами честен, я просил итальянца! Сейчас не так-то легко найти итальянца в часовом деле, но можно было поискать! Я всегда настаивал на том, что мы — итальянская марка. За нами море, итальянский дизайн, Флоренция, dolce vita. Но группа выбрала мне в преемники Жан-Марка. Как говорил Гарибальди: "Obbedisco!" Слушаю и повинуюсь.
— По сути, при вас Panerai имели только два, максимум три — если считать Mare Nostrum — типа корпуса. И при этой скромности форм часы марки встали в ряд самых известных и любимых в мире.
— Разве вы не знаете, что ограничения всегда стимулируют творчество? Мы развивали не форму корпуса, а техническую начинку — у нас несколько десятков мануфактурных калибров, в которых мы не стеснялись в средствах выражения. Вместо того чтобы плодить новые линии, мы совершенствовались в рамках наших основных корпусов Radiomir и Luminor, улучшая механизмы, пробуя новые материалы: композиты, керамику, бронзу.
— То есть пока другие изобретают невероятные корпуса, вы работаете в строгих правилах итальянского дизайна ХХ века?
— Это магия марки. В этом ее сила, ее итальянский вкус. Недаром нас любят дизайнеры и художники по всему миру.
Panerai Lo Scienziato — Luminor 1950 Tourbillon GMT
— А вам какой тип корпуса ближе?
— Пожалуй, Luminor. С него мы начали, когда еще не было ни мануфактуры, ни бутиков, ни сотен служащих по всему миру. Только рабочий стол, лампа и Luminor Marina на столе. Это была икона, и для меня она ею и остается. Это то, что добавили новые Panerai к историческому имиджу Radiomir. Не зря сейчас, когда мы решили разработать более "костюмные" Due, мы обратились именно к нашему знаменитому корпусу Luminor.
— В линии Due вышли, возможно, самые маленькие Panerai — в корпусе 38 мм. Это шаг к тому, чтобы делать женские часы?
— Panerai при мне оставался мужским брендом. Что, кстати, часто привлекает к нам клиенток, которые с удовольствием надевают крупные мужские часы на тонкие изящные руки. Но посмотрим, что будет дальше.
— Вы приняли "морскую" марку и поддерживали ее репутацию, в том числе и с помощью яхтенных гонок. Вы приобрели для Panerai собственный корабль, бермудский кетч "Эйлин", построенный в 1936 году. Что будет с ним?
— Красавец "Эйлин"... Жан-Марк Понтруэ не так любит паруса, как я, не знаю, что он будет делать с кораблем. Для меня это часть имиджа Panerai, это особенный корабль, наш символ, который имел для нас большую ценность.
Бермудский кетч "Эйлин", построенный в 1936 году,— часть мифа Panerai
Фото: предоставлено Panerai
— У Panerai есть еще один секрет. Сейчас все марки бросились в сети, инстаграмы, телеграмы и фейсбуки. Ваша марка не гонялась за сетями, но у вас давно существует профессиональное сетевое сообщество, "панеристи". Как вы этого добились? Как вы работали с ними?
— В это авторитетное сообщество я никогда не входил. Для меня "панеристи" как комната, в которой заседает комитет единомышленников. Я туда не хотел. Там есть те, кто будет меня обижать. Я не хочу этого слышать. А есть те, кто будет меня хвалить. Мне это слушать вредно. Лучше оставаться снаружи.
— Вы даже не отправляете в эту воображаемую комнату своих сотрудников?
— Они туда ходят. Но мне не говорят.
— В последние годы вы вставляете в ваши корпуса самые сложные механизмы. Репетиры, календари, турбийоны. Не разорвут ли они однажды классический корпус Panerai, чтобы получить в итоге нечто новое?
— Я думал об этом. У нас хорошие просторные корпуса. Они рассчитаны на давление моря. Давление мысли они точно выдержат.