В петербургской галерее D137 проходит выставка фотографий Олега Кулика "Тема Лолиты с вариациями".
Олег Кулик не просто художник. Для одних это имя нарицательное самых радикальных художественных проявлений в России конца века, для других — диагноз. Бешеный человек-собака, искусавший известного швейцарского искусствоведа, добровольный подопытный кролик, сидящий на цепи в научной лаборатории, зоофил, сливающийся с Родиной в акте символического, но задокументированного скотоложества,— все это маски в разыгрываемой им многолетней пьесе на темы "Человек и природа", "Человек и животное", в конечном счете "Человек и вселенная". Если авангард тестирует границы принятых представлений об искусстве, то господин Кулик тестирует границы самого художника, пытаясь определить, где человеческое становится слишком человеческим, смыкаясь с животным.
В проекте "Тема Лолиты с вариациями" художник переживает радикальное раздвоение личности. Он автор фотосерии. И он же ее герой, бритоголовый, обнаженный, то ли мужчина, то ли эмбрион, то ли Ихтиандр, то ли тритон, плавающий в зеленоватой воде в окружении рыбок, собаки и маленькой девочки, той самой то ли Лолиты, то ли Алисы.
Впрочем, культурные ассоциации, тем более содержащие педофильскую подоплеку,— от лукавого. Так, кость, брошенная интерпретаторам. "Тема Лолиты с вариациями" — прежде всего очень красивая фотосерия. Можно говорить о ее "жестокости", но эта жестокость не разрушения, а становления. Проект рассчитан на смятение зрения. Зритель просто обязан испугаться, очутившись в затемненном подвальном пространстве, где фотографии размещены на полу и подсвечены снизу так, что кажутся окнами, через которые можно заглянуть в некий "бассейн", точнее говоря, те самые "воды", над которыми носился Дух Божий в Книге творения.
Вода — единственный умиротворяющий элемент фотографий: художник словно пожалел зрителей, дав шанс сосредоточиться на игре бликов, отвлечься от того, что в воде происходит. А происходят там некие чудовищные "роды", наподобие тех, что можно видеть в фильмах отца кинематографического киберпанка канадца Дэвида Кроненберга. Правильно было бы, наверное, сказать, что девочка благодаря использованию цифровых технологий "отражается" в теле мужчины. Но кажется, что она выходит из него, разрывает кожу, пропарывает живот, чтобы затем распуститься в воде как цветок и закружиться со "своим матерью" в танце амфибий.
Пожалуй, это страшнее, чем голый, рычащий и пускающий пену художник на цепи. Но кто ж его знает, может, именно так жутковато и выглядело сотворение Евы из ребра Адама?
МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ, Санкт-Петербург