В Большом зале консерватории прошел концерт Российского национального оркестра (РНО), посвященный памяти Евгения Светланова. За дирижерским пультом стоял француз Мишель Плассон, а Владимир Спиваков выступал в качестве солиста. Музыку двух выдающихся французских композиторов рубежа XIX-XX веков слушал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Выбор программы — произведения Габриеля Форе и Эрнеста Шоссона — не случаен: такой концерт появился в планах оркестра еще в прошлом сезоне по замыслу Евгения Светланова, успешно сотрудничавшего в ту пору с РНО. Теперь Евгения Светланова нет. Кандидатура Мишеля Плассона, как было объявлено со сцены перед концертом, возникла почти без вариантов: хотя дирижеры Плассон и Светланов не были лично знакомы, оба высоко ценили друг друга заочно, оба были подлинными рыцарями искусства и, как несколько макабрически утверждала проникновенная речь, "наверняка будут вместе там".
Лирически-печальная тональность, заданная с самого начала, усугублялась еще и предстоящим расставанием РНО и Владимира Спивакова. Ни слова, ни намека на истинное положение дел не прозвучало, господина Спивакова положенным образом титуловали худруком и дирижером, но тень разрыва так и витала над сценой. Очень возможно, кстати, что именно деятельное участие нынешнего худрука, близко знающего Мишеля Плассона по собственным инициативам на фестивале в Кольмаре, способствовало участию в концерте французского дирижера в большей степени, нежели духовное родство между последним и Евгением Федоровичем: едва ли не последнее и уже несколько запоздалое доказательство возможностей и связей уходящего руководителя.
Открылся концерт сюитой Форе "Пеллеас и Мелизанда" — музыкой к пьесе Метерлинка, давшей французской музыке, как известно, одноименную оперу Дебюсси. В исполнении Плассона Форе звучал опрятно и чисто, без аффектации и квазисимволистских порывов. Может быть, даже чересчур приглаженно и размягченно: французский дирижер, подобно пушкинскому monsieur l`Abbe, вел оркестр без всякой строгости. Предоставленные себе оркестранты придавали лирике Форе несколько заурядную мягкотелость, из-за чего "Смерть Мелизанды" временами сбивалась на незатейливую мелодраму.
И уж совсем простоватым показался Форе на фоне своего современника Эрнеста Шоссона. Его Поэма для скрипки с оркестром и стала звездным часом Спивакова-солиста на этом концерте, несмотря на то что в первоначальной светлановской программе места ей не было. В скрипичном соло прозвучал весь "джентльменский набор" шоссоновского языка: мечтательность, мятежность, декадентская изломанность, кусочки рефлексии. Эта объемность, остро ощутимая после гладкости "Пеллеаса и Мелизанды", казалась, правда, слегка утрированной в патетике спиваковского исполнения: даже тончайшие жалобы при соблюдении необходимой задыхающейся интонации звучали неотмирно-металлически. Все время чувствовалось к тому же, как оркестр ощутимо "подвигался", уступая место Владимиру Спивакову и оставляя себе лишь роль ненавязчивого "комментария".
Несомненно, в композиции концерта не обошлось без известного рода театральности (уж точно не чуждой Мишелю Плассону, в последнее время блеснувшему постановками французских опер) — публика, убаюканная и растроганная задушевностью Форе, была оптимально подготовлена именно к такому эффекту, который с неизбежностью произвела пронзительность спиваковской скрипки. Шоссоновская же Симфония си-бемоль-мажор, исполненная во втором отделении, показала другой лик композитора — старательного вагнеровского выученика, одержимого стилистическими поисками.
Безусловно, получилось временами вполне импрессионистично и очень по-французски в целом. Пускай публике и не пришлось испытывать подлинного драматического сверхнапряжения (чего можно было бы ожидать при заявленной программе), исполнители сделали все, чтобы достойным образом обеспечить ей допустимый уровень душевных волнений. Едва ли, правда, это соответствовало замыслам и принципам Светланова-дирижера, лелеявшего типично русский приоритет мелодичности и "вытягивавшего" зрительское внимание даже на незамысловатых вещах без остатка, не прибегая к утрированности и искусственности. Так что еще неизвестно, сойдутся ли во мнениях два дирижера, если им действительно придется встретиться "там".