премьера театр
В Москве на сцене театра "Содружество актеров Таганки" театральное агентство "Арт-партнер XXI" показало премьеру спектакля "Элеонора" в постановке Романа Виктюка. Обозреватель Ъ РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ, обжегшийся на нескольких последних работах популярного режиссера, отправился на "Элеонору" с опаской. И был вознагражден за свою храбрость игрой выдающейся актрисы Ирины Соколовой.
Спектакли Романа Виктюка в последние годы стали так же капризны и неуловимы, как и их создатель. Пройдут пару раз на очередной чужой сцене — и ищи ветра в поле. Но иногда они вдруг неожиданно для всех выныривают обратно на поверхность, часто уже в других городах и у иных продюсеров. Вот так получилось и с "Элеонорой". Несколько лет назад пьесу доселе неведомого Гиго де Кьяра (разумеется, итальянца, и непременно в переводе Тамары Скуй, к иным источникам вдохновения режиссер приникает крайне редко) Роман Виктюк поставил в питерском ТЮЗе для Ирины Соколовой. Спектакль, как водится, прожил недолго, но в данном случае из-за того, что народная артистка Соколова покинула тюзовскую труппу, добровольно последовав за изгнанным из театра худруком Анатолием Праудиным. Теперь агентство "Арт-партнер XXI" инициировало московскую реинкарнацию "Элеоноры". Казалось бы — неужели в Москве не удовлетворен спрос на Виктюка? Вроде бы особого голода на него не чувствуется. Но сделать это следовало хотя бы ради того, чтобы теперь время от время в Москве появлялась Ирина Соколова.
Актриса здесь играет актрису — легендарную итальянку Элеонору Дузе в последнюю ночь ее жизни. По воле драматурга Дузе сидит в гостиничном номере, в американском городе Питтсбурге, куда забросила ее гастрольная судьба, и, предчувствуя близость конца, вспоминает свою жизнь — биографические факты переплетаются с ролями так, что разделить их уже невозможно. Волшебство (оно же коварство) театра пугает ее, манит, околдовывает, съедает, спасает, губит и т. д.— то есть использована сколь расхожая, столь же и беспроигрышная ситуация для бенефисной пьесы-монолога.
Антураж спектакля — типичный Виктюк. Сцена обнажена, кулисы содраны, висят мутные полиэтиленовые шторы от Владимира Боера, звук идет через микрофоны, свет в зрительном зале гаснет неохотно, в качестве главной бутафорской метафоры использована детская кукла, много настырно повторяющихся оперных хитов, на этот раз из "Любовного напитка" Доницетти. А на подмостках двое — немолодая, увядающая прима и знойный мужчина с время от времени обнаженным мускулистым торсом. В данном случае это безмолвный танцор, солист балета питерского Театра имени Мусоргского Владимир Аджамов, ни на минуту не оставляющий Элеонору без своих томительно-выразительных хореографических хлопот. То в роскошном белом наряде жиголо, то в прозрачном черном пеньюаре трансвестита, он воплощает и последнюю страсть, и первую любовь. Он вам тут, естественно, и ангел смерти, и бес творчества, и все-все-все прочее, что положено смутно олицетворять в такого рода композициях. Надо заметить, что своеобразная манера Романа Виктюка проявлена в спектакле сдержанно, без особой цветистости, без настырного пафоса и очевидных вкусовых ляпов. Это Виктюк мирный, слегка уставший, печальный и вызывающий даже сочувствие.
Ирина Соколова завоевывает зал не сразу. Маленькая, хрупкая актриса (когда-то она начинала в знаменитом ТЮЗе Зиновия Корогодского как травести) осваивается в роли постепенно, но вскоре взгляд от нее уже не отвести. Она очень разная, хотя не отыгрывает лицедейские метаморфозы специально. Ее Дузе то шуршит по сцене вредной писклявой мышью, то проносится широченными ведьминскими прыжками, то сгибается уставшей старухой, то расцветает всесильной лирической героиней. Очень лукавая и в то же время беззащитно простодушная, Ирина Соколова позволяет себе говорить про театр не только от имени героини Элеоноры, но и от своего собственного. Обласканная и околдованная со всех сторон Романом Виктюком, она не растворяется в его вареве без остатка и сохраняет свою суверенную территорию игры и жизни. Выигрывают от этого, кстати, оба — и актриса, и режиссер.