Что так манит в корриде испанцев и почему попытки запретить зрелище безуспешны уже 500 лет? Наш корреспондент погрузился в философию жестокого боя
Фото: ProfussionStock / VOSTOCK-PHOTO
Фото: PETA / NurPhoto / AFP
Когда-то давно, в постперестроечные годы, мне довелось написать статью против проведения корриды в Москве. Вместе с другими публикациями на эту тему она возымела действие — в "Лужниках" коррида не состоялась. И вот много лет спустя мне в Испании предложили посмотреть, что такое тавромахия (состязание человека с быком испанцы определяют высоким стилем, для чего и служит это слово с греческими корнями).
Честно признаюсь, решение отправиться на корриду простым не было. С одной стороны, я шел смотреть на то, против чего выступал в России. С другой — очень уж не хотелось уподобляться персонажу, который "Пастернака не читал, но осуждает". В итоге последний аргумент перевесил.
Арена и ставки
Если театр начинается с вешалки, то коррида — с завоза быков. Это только для непосвященного все быки на "одно лицо". Для знатоков вес, возраст, а главное, ферма, где выращен парнокопытный боец,— темы жарких дискуссий. Вот и на сей раз, несмотря на зной у арены в Валенсии, человек сто фанатов собралось не просто заранее, а за день.
У всех в руках программки завтрашнего представления. Спорят до хрипоты. Суть: какой из быков выдержит дольше других противостояние с молодым венесуэльцем Хесусом Энрике Коломбо, которого газеты называют главным открытием сезона.
Если не выходит убедить на словах, что бык, выращенный и обученный, допустим, на ферме в Андалусии, лучше, чем все вместе взятые быки с ферм Кастилии, оппоненты тянут друг друга к окошкам, где можно посмотреть на четвероногих "гладиаторов".
Кстати, по поводу обучения, это не оговорка. Быков самым тщательным образом готовят к выходу на арену. Это необходимо уже потому, что они, вопреки расхожему мнению, абсолютно равнодушны к красному цвету: они дальтоники, не различают цвет и реагируют только на резкие движения матадоров. Чтобы реакция была нужной, яростной, их долго дрессируют. И к четырем годам они переходят в разряд боевых быков.
Теперь пара слов о месте действия. Арена в Валенсии считается одной из самых престижных в Испании. Почему, начинаешь понимать, когда часа за полтора до представления сюда стягиваются поклонники корриды. Это, как правило, люди старшего и среднего возраста, которые приносят с собой запах духов, сигар, паров хереса. В руках — небольшие черные подушечки, тоже часть колорита. Во-первых, скамьи арены — это твердые каменные ступени и сидеть на них без этого атрибута крайне неудобно. Во-вторых, это средство самовыражения: если матадор сплоховал в ходе боя, на арену летят именно эти подушки, знак того, что смотреть на такой позор больше не стоит и зрители готовы "покинуть помещение".
Понятно, что публика прежде всего собралась на Коломбо. Молодому венесуэльцу по прозвищу Пастушок специалисты в один голос прочат большое будущее: он звезда вроде Месси, только не в футболе, а в тавромахии. Мало того: именно после выступления в Валенсии этому "новильеро" предстояло "принять альтернативу", то есть пройти обряд посвящения в полноправные матадоры, что дает право выступать не только против молодых, но и против взрослых (не моложе четырех лет) быков. И тогда уже перед Коломбо открывались головокружительные перспективы.
Иными словами, расчет зрителей был ясен. Пастушок, и так-то всегда работающий на грани риска, в столь важный для себя день был просто обязан "повысить ставки" и устроить феерию.
Против всех
Действо началось с выхода на арену под бравурную музыку всех участников корриды. Трех матадоров во главе с Коломбо публика встретила овацией. Дальше началось действо, ощущения от которого противоречивы. Конечно, первый раз цепенеешь от ужаса, когда обрызганный кровью человек вонзает шпагу в холку быка и тот падает к его ногам замертво. Но потом монотонность сюжета начинает утомлять.
Вот выбежал очередной бычок. Два пикадора на лошадях принимают на себя его первую атаку, отвечая ударами пик в загривок быка. Как объясняют знатоки, пикадоры наносят неопасные раны, их задача — разозлить быка.
После начинается вторая терция (или период): появляются бандерильерос. Их задача — воткнуть в уже окровавленный загривок быка бандерильи (клинки, украшенные цветными ленточками), а потом убежать от разъяренного быка за деревянный барьер. Один, уже немолодой бандерильеро, замешкался, и бык чуть не поднял его на рога: "старичок" аж сиганул за ограждения арены, оказавшись среди зрителей первых рядов. Пойди пойми — то ли это заготовленный цирковой номер, то ли и впрямь ветеран был в смертельной опасности. Но гадать некогда: наступает третья терция — терция смерти, где все понятно без слов.
Перед выходом Коломбо публика на трибунах оживилась. Его "соперником" оказался резвый бык по кличке Чоспес. Норов он показал сразу: опрокинул лошадь вместе с пикадором.
Потом Чоспес принялся за бандерильерос. Он гонял их по всей арене так, что к концу второй терции, когда обычно в холке быка торчит несколько бандерилий, у Чоспеса на загривке болтался только один клинок. Похоже, что валенсийцы приготовили для венесуэльского Пастушка достойного противника. Бык был свиреп, упрям, на редкость подвижен для своего веса в 550 килограммов.
Коломбо вышел под гром аплодисментов. Чоспес замер, он был озадачен: все разбегались врассыпную, а этот идет прямо на него, размахивая куском материи. Бык кинулся на Коломбо.
Р-а-а-з, и мулета (ярко-красный кусок ткани, им матадор дразнит противника) уходит на несколько сантиметров в сторону, уводя за собой быка от стройной фигуры Коломбо. Матадор даже не шелохнулся, работали только руки. Зрители взорвались овациями. Еще и еще раз Коломбо элегантно проводил красной материей в сантиметре от себя. Но в какой-то момент Чоспес, тупо бежавший за мулетой, вдруг сделал еле заметное движение в сторону Коломбо, поддев его рогами, и матадор взлетел на воздух с легкостью воздушного шарика.
Многие даже не успели понять, как Пастушок оказался на песке. Встать он не мог, а разъяренный бык уже мчался обратно, чтобы отутюжить рогами беспомощного матадора. Спас Пастушка один из бандерильерос: рискуя собой, он бросился наперерез и отвлек быка на себя, в то время как двое его товарищей уносили на руках раненого матадора с арены.
Импресарио Коломбо сидел, уткнувшись в пол и обхватив голову руками. В этой позе было все — и сострадание, и горечь из-за внезапной осечки в столь ярко начинавшейся карьере Коломбо, и досада от упущенной выгоды, которая в мгновенье ока ускользнула из рук.
...А разъяренный бык стоял посреди арены в гордом одиночестве и мощно бил копытом. Весь его вид говорил: "Ну, и кто из вас следующий?"
На вынужденную замену вышел любимец местной публики, валенсийский матадор Фернандо Бертран, только что отработавший с предыдущим быком. Но он был явно не готов укротить рассвирепевшего "гладиатора".
Чоспес нарушал все правила, не признавал ни своих, ни чужих. Он гонял бандерильерос, как деревенских мальчишек, несколько раз вырвал рогами мулету из рук Бертрана и, что уже вовсе невероятно, выбил из рук незадачливого матадора шпагу, которой тот намеривался нанести решающий удар. В шахматах это называется "детский мат" — наутро валенсийские газеты назовут Бертрана главным неудачником вечера.
Пауза затянулась. Готовый бросить вызов хоть всему миру бык стоял над выбитой шпагой — казалось, еще секунда и он втопчет ее копытом в песок. Обезоруженный матадор маячил на безопасном расстоянии, бандерильерос носились по периметру арены, требуя быстрее принести новую шпагу.
И здесь среди зрителей пронеслось: "Индульто, индульто!" — "Помиловать!" Я замер, неужели этот редчайший в корриде момент произойдет на моих глазах?
Для тех, кто не в курсе. Есть в тавромахии такое правило: если бык проявил исключительную смелость и показал выдающиеся бойцовские качества, публика может просить президента арены сохранить четвероногому гладиатору жизнь. Тогда его подлечивают и отправляют на заслуженный отдых, то есть в стадо племенным быком.
Как утверждают знатоки корриды, в идеале "индульто" и является основной целью корриды! По канонам этого древнего зрелища задача матадора — раскрыть и показать все лучшие качества быка. Но это в теории. А на практике дилемма простая, если бык явил себя искусным бойцом, значит, у него был слабый противник. В итоге у матадора нет выбора: только полная победа над животным может стать новой ступенькой в его карьере.
Поэтому у быка лишь один шанс из тысячи получить пощаду. Но похоже, что Чоспес не мог рассчитывать даже на него. Яростно сражаясь за жизнь, он наломал слишком много дров. Поставил "подножку" блестящей карьере Коломбо, показал, чего стоит любимец публики Фернандо Бертран. И — подписал себе приговор.
Увы, это только в рассказах Хемингуэя матадоры убивают быка одним ударом, легким и изящным. Чоспеса убивали мучительно долго. Только когда Бертрану удалось всадить в его холку третью шпагу, бык, истекая кровью, рухнул на арену.
А героем вечера стал никому не известный Анхель Телес — высокий красивый юноша, больше похожий на девичьего поп-идола, чем на матадора. Его белый костюм говорил о том, что сегодня он впервые выступал на крупной арене. Какие только балетные па Анхель не выделывал, успевая вовремя отскочить от несущегося быка. Телес не рисковал, как Коломбо, он показал лишь пару опасных трюков. Но этого оказалось достаточно, чтобы получить в награду ухо от каждого из двух поверженных им быков и почетный вынос с арены на плечах восторженных зрителей.
Чуть позже меня пригласили в подтрибунное помещение, чтобы сделать селфи с героем вечера. Анхель Телес выглядел счастливым, как игрок, сорвавший крупный банк, предназначенный не для него. Мне разрешили сфотографироваться с его мулетой. Я взял ее в руки и вдруг понял, что она мокрая — вся в крови! Так вот почему мулеты матадоров красного цвета: крови не должно быть видно публике...
Коррида: за и против
Если вы думаете, что разговоры о запрете корриды стали актуальны лишь в наши дни, то глубоко ошибаетесь: церковь выступала против тавромахии еще 500 лет назад. В 1567-м папа римский Пий V издал эдикт, запрещающий зрелище под страхом отлучения от церкви. Но коррида жива, хотя рубеж XX и XXI веков для нее выдался трудным. В Испании царил кризис, к тому же футбол все больше захватывал души испанцев и их кошельки. В итоге арены для корриды стали сдавать для концертов и иных мероприятий, что в прежние времена сочли бы кощунством.
Впрочем, главная угроза не в экономике: запрета требуют защитники животных. Во многих испанских городах проходили массовые акции протеста, и это подействовало. Коррида начала угасать: ее перестали показывать по телевидению, в газетах стало меньше интервью с матадорами.
Но тут вмешалась политика: в 2012-м каталонский парламент решил запретить корриду — так сказать, в духе времени. Говорили о защите животных, но все понимали: речь о желании дистанцироваться от Испании. Реакция Мадрида себя ждать не заставила. Испанский парламент проголосовал за законопроект, в котором прописано: коррида является национальным достоянием и никто не вправе ее запрещать на территории Испании. Зрелище вернули на телеэкраны. Матадоры снова стали ньюсмейкерами. Тавромахия обрела второе дыхание. Противники твердили, что поддерживается дыхание это искусственно (за счет госдотаций и спонсоров), но Ассоциация тавромахии подготовила отчет, из которого следовало: коррида — зрелище самоокупаемое и даже прибыльное.
Наконец-то публика узнала размеры реальных гонораров матадоров. До того ходили слухи, будто кто-то где-то получил за выход пару миллионов евро, а то и три. Оказалось, матадоры из первой двадцатки получают в среднем за выход 30 тысяч евро. Сумма может вырасти до 100 тысяч, если знаменитый матадор выступает на арене первой категории (таких в Испании восемь). Важно отметить: из этих же денег он содержит и свою квадрилью (команду) из семи-восьми человек.
В общем, учитывая, какому риску подвергаются в этой профессии, негусто. За минувший сезон двое погибших, более 20 получили тяжелые ранения. В их числе и венесуэльский Пастушок, который, к счастью, вернулся в строй и даже прошел обряд посвящения в матадоры (правда, не в Испании, а в Латинской Америке и без особой помпы).
Так чем же коррида в XXI веке удерживает зрителя? Нравится это или нет, но она и впрямь часть культуры и образа жизни: не случайно в Испании корриду называют fiesta nacional, то есть национальный праздник. Она и проводится, как правило, в дни национальных праздников — вроде Файяса (праздника Огня), к которому те же валенсийцы готовятся год: шьют дорогие костюмы, готовят сотни фигур "файя", которые потом будут сожжены, изобретают фейерверки. Длится Файяс неделю, а кульминацией "зажигательного" праздника как раз и является коррида.
Сказать жителям Валенсии: "С этого дня в приказном порядке коррида отменяется!" значит наступить на мозоль национального самолюбия. Что может привести к обратному результату, как с запретом корриды в Каталонии.
Коррида переживет еще одно-два поколения. Чтобы сохранить ее, в Испании предлагают даже отменить третью терцию — убийство быка
И все же. Даже в Испании не раз доводилось слышать, что коррида переживет еще одно, максимум два поколения испанцев. Почему? А вы вспомните, говорили мои собеседники, когда коррида стала широко известна в Европе и в США. Правильно: в 1930-е годы, когда после Первой мировой войны и кровавой революции в России, в разгар гражданской войны в Испании инерция смерти набрала невиданный ход, а властителями дум были мачо, окутанные флером революционной романтики. Самым ярким из этих романтиков был Эрнест Хемингуэй, мощно пропиаривший корриду на весь мир. Но сегодня-то времена изменились. Тренд задают вегетарианцы, в прямом и переносном смысле. Вот и в Испании, стране абсолютно европейской по сути, никуда от этого тренда не деться.
Многие испанские писатели, актеры, политики требуют если не запретить корриду, то изменить правила. В той же Валенсии очень популярный мэр Джоан Рибо настойчиво предлагает отменить третью терцию корриды — терцию смерти. То есть "умеренная оппозиция" дает корриде шанс на выживание, но в варианте без смертельного исхода. При этом молодежь настроена радикальнее: в испанских соцсетях корриду иначе как бойней не называют.
Ассоциация тавромахии даже наняла специальных адвокатов, которые должны юридически преследовать блогеров за оскорбительные высказывания в адрес корриды и матадоров. Пока это нисколько не повлияло на сетевых противников тавромахии. Их позицию можно сформулировать так: если даже самые устойчивые традиции входят в противоречие с настоящим, то они должны уйти в прошлое.
Ну а что касается публикации в далекие 1990-е, то сейчас, посмотрев корриду, уверен: статья была правильной. Во-первых, коррида — не наша традиция. А во-вторых, у нас тогда и без боев насмерть с быками хватало жестокости.