Преступление и награждение

В прокат вышел фильм «Большая игра» — режиссерский дебют сценариста Аарона Соркина. Посмотрев этот байопик Молли Блум, заработавшей миллионы на организации подпольных казино в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, Михаил Трофименков так и не понял, почему зрители должны ей сочувствовать.

Настрогать из жизни любого жулика вполне съедобное экранное зрелище — дело нехитрое. Главный рецепт — убрать звездный час героя во флешбэки. Рассказ должен вестись от первого лица, но непременно потерпевшего крах, как Молли (Джессика Честейн). То есть порок как бы наказан, хотя наказание это относительно. Ведь мы же смотрим фильм, не просто посвященный наказанному правонарушителю, а фильм, поставленный по его книге. Следовательно, этот правонарушитель в конечном счете одержал верх. Не так, но этак стал звездой. И надо полагать, гонорар Молли сполна окупил наложенный на нее штраф и проценты с конфискованных миллионов, которые ее обязал выплатить суд. То есть главное для современного жулика — не избежать сетей правосудия, а, попавшись, монетизировать свой крах. Интересный, кстати, сюжет для психологов: соотношение алчности и тщеславия. Много ли процветающих авантюристов переживают из-за того, что широкая общественность так и не узнает об их подвигах? В общем, та же история, что с разведчиками. Ведь всемирную известность обретают только провалившиеся бойцы тайного фронта. Интересно, завидуют ли им те разведчики, что провала избежали?

Столь же нехитрое дело — представить при помощи быстрой нарезки планов обаяние порока. Шеренги бутылок с дорогим алкоголем. Руки секс-бомб, раскидывающих карты по зеленому сукну или нарезающих кокаиновые дорожки на мраморном столике. Вспыхивающие кончики сигар. Рюкзаки с наличкой и подлинники Клода Моне, которые, к всеобщему изумлению, приносят в подпольное казино крайне довольные собой представители самой-страшной-в-мире-русской-мафии. Наконец, лица-маски игроков, прототипов которых тщится угадать зритель. Вот Игрок Икс (Майкл Сера), например, обаяшка мальчишеского вида, играющий в покер не из любви к игре, а из тайной страсти ломать человеческие судьбы. Кто он — Тоби Магуайр, Леонардо Ди Каприо, Бен Аффлек или Маколей Калкин? Или кто-то другой, не названный Молли в ее скупых показаниях? Все эти холодно и мастеровито смонтированные детали декаданса подводят к риторическому вопросу: может быть, стоит прожить хотя бы кусочек жизни так же ярко и волнующе, как прожила его Молли.

Ее адвокат (Идрис Эльба), судя по всему, считает, что стоит. Во всяком случае, он убеждает обвинителя в том, что портрет Молли должен висеть во всех школах Америки, и это не профессиональная демагогия. Ведь в святости Молли его убедила дочь-школьница, а детское сердце — оно правду чует. Вот и папа-психоаналитик (Кевин Костнер) гордится дочкой, благодаря своему уму построившей бизнес-империю на миллионы долларов. Как было бы здорово, если бы действительно Молли придумала гениальную, пусть и незаконную, комбинацию. Закавыка в том, что для построения империи ума Молли требовалось не слишком много.

Ну какой ум нужен для того, чтобы украсть у работодателя телефоны клиентов его подпольного казино и переманить в собственное казино, раскрученное на деньги, у него же и заработанные. Ясное дело, что всем этим «иксам» приятнее играть в апартаментах с панорамным видом на Лос-Анджелес, а не в липком подвале, подкрепляться икрой, а не сыром, таращиться на коленки Молли, а не на щетину ее экс-работодателя. Вор у вора дубинку украл — экая, однако, новость.

Зритель, очевидно, должен восхищаться силой воли Молли. Получив в 12 лет травму, навсегда, казалось бы, отлучившую ее от спорта, она через три года снова встала на лыжи. И была бы чемпионкой по прыжкам с трамплина, если бы в 20 лет не разбилась на соревнованиях. Следует ли из этой слезоточивой лирики то, что девушке не оставалось в стране равных возможностей другой тропинки в жизни, кроме как криминальной? Или — коли уж она более чем успешно изучала в университете политологию — у нее все-таки были какие-то другие варианты карьеры? Глядишь, возглавила бы предвыборный штаб условного Трампа. Хотя в свете новейших вашингтонских страстей такая карьера все равно закончилась бы для Молли судебным разбирательством ее связей не с русской мафией, но с русским государством — хрен редьки не слаще.