гастроли балет
В Большом театре прошли двухдневные гастроли Хьюстонского балета с разными программами. Обозреватель Ъ ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА не смогла дождаться второй программы, потрясенная патриархальностью предъявленного зрелища.
До гастролей Хьюстонский балет у нас знали только понаслышке, но заочно уважали. Известно было, что этой довольно большой и богатой труппой уже больше четверти века руководит англичанин Бен Стивенсон (Ben Stevenson). Что он убежденный поборник классического танца и многоактных сюжетных балетов, которые и сам ставит в изобилии, и других хореографов зовет (в частности, английский классик Кеннет Макмиллан покровительствовал труппе до самой своей кончины, последовавшей десять лет назад). И что в Хьюстоне ежегодно танцует балерина Большого театра Нина Ананиашвили.
Похоже, именно с ее подачи продюсерская фирма "Постмодерн-театр", традиционно представляющая в России новые работы международной примы, и заварила колоссальный проект по перевозу через океан американской труппы, на что потребовалась все спонсорское топливо мощного "Кузбассразрезугля". Цены на билеты подчеркивали значимость события — партер шел по 12 000 рублей (для сравнения: уникальный рождественский гала-концерт памяти Рудольфа Нуреева в Palais Garnier оценивается французами вдвое дешевле).
Первое же отделение вечера — одноактный балет "Индиго" на музыку Антонио Вивальди в постановке Стэнтона Уэлша (Stanton Welch) — несколько обескуражило. Молодого австралийского хореографа московские зрители уже знали по другой части "цветной" тетралогии — балету "Зеленый", поставленному им пару лет назад для Нины Ананиашвили. Он показался каким-то недозрелым, но кислоту послевкусия тогда списали на неумение российских танцовщиков отразить нюансы постклассической хореографии. Однако восемь солистов солидной американской труппы выглядели в "Индиго" не лучше российских коллег, некогда навербованных с бору по сосенке: тот же зажатый корпус, деревянные руки, неповоротливость в поддержках и погрешности школы (плохие стопы, неряшливые позиции, срывы вращений).
К тому же оказалось, что и отражать было особенно нечего. Хореографию Стэнтона Уэлша может окрестить "неоклассикой" лишь неофит, для которого невыворотная вторая позиция или спортивный переворот через голову — уже новое слово в хореографии. Австралиец, рабски следуя за сменой музыкального темпоритма, наворачивает комбинацию за комбинацией: середина, адажио, прыжки, вращения — утилитарно и фронтально, как в балетном классе перед зеркалом. Некоторые связки — удачны, другие — банальны. Временами в этот усложненный экзерсис вклиниваются туповатые, типично балетные шуточки: мелкое потряхивание головой или смещенный овал рук, что должно продемонстрировать некую дистанцированность от "чистой" классики. Почти двадцать пять лет назад Владимир Васильев, которого нынче мало кто держит за серьезного хореографа, поставил в Большом балет "Эти чарующие звуки" — так в сравнении с Уэлшем это был просто Баланчин. Видимо, американский балет испытывает серьезный кадровый кризис, если такое "Индиго" обеспечило австралийцу успешную карьеру в США.
Однако после второго отделения Уэлш показался почти авангардом. Два дуэта Бена Стивенсона, отчего-то названные в программке "па-де-де", перенесли публику в совсем замшелые советские времена. И если концертный Dusk на музыку Рахманинова был старомоден, но хотя бы не смешон, то любовное адажио из поставленной год назад многоактной "Клеопатры" выглядело сущей пародией: маленький Антоний в римской юбочке домогался монументальной царицы в розово-голубом хитоне, грозно хватаясь за воображаемый меч. Клеопатра негодующе освобождала широкую талию от рук завоевателя, периодически принимая "египетские" позы в профиль. В какой-то неуловимый момент ее пронзило светлое чувство, после чего матрона принялась вакхически падать на руки полководцу, который то и дело впивался ей в шею вампирским поцелуем. Впрочем, закончилось все по-викториански: дама села на трон, кавалер пал у ее ног. Провал второго отделения довершила вольная композиция на музыку па-де-де "Дон Кихота", приписанная безответному покойнику Петипа: плотненькая, с копытцами-ножками Летиция Оливейра (Leticia Oliveira) и коренастый прыгун Рэнди Эррера (Randy Herrera) то имитировали жгучую страсть, буквально утыкаясь носами друг в друга, то потешали трюками: она — вконец завернутым фуэте, он — вконец развороченным "козлом".
Надежды на то, что уж национальная-то классика — балет Пола Тейлора (Paul Taylor) "Company B" — поправит дело, рухнули на первой же песне знаменитых сестер Эндрюс, которыми Америка бредила во времена второй мировой войны и которые спустя десятилетия заразили хореографа легкой и беспафосной формой ностальгического патриотизма. Десять обаятельных эпизодов-сценок, замешенных на буги-вуги, джазе, на узнаваемых типажах американской культуры, хьюстонцы станцевали пресно, как иностранцы, впервые ознакомившиеся с незнакомым материалом.
Главным конфузом как американцы, так и организаторы гастролей сочли то прискорбное обстоятельство, что Нина Ананиашвили, анонсированная в каждой программе, в последний момент из-за травмы отказалась выступить с хьюстонской труппой. Но если основной приманкой московских гастролей американского балета считается московская прима-балерина пенсионного возраста, конфузиться следовало бы совсем по другой причине.