 | ||
| Фото: АЛЕКСАНДР ТИМОШЕНКО | ||
| У резервистов всегда немного неуставной вид. Апрель 1992 года, Дубоссары (Приднестровская Молдавская республика) | ||
26 августа
— Мы собрали вас, чтобы сообщить, что вы призваны на военные сборы,— бодро начал военкоматовский подполковник.— Ну что вы приуныли? Поедете в хорошую, элитную часть, познакомитесь с новой техникой. Отдохнете от семей, от детей, попьянствуете с друзьями... А по Кодексу об административных правонарушениях за уклонение от сборов — штраф до 500 рублей. И потом — если сейчас на сборы не поедете, все равно заберем позже, зимой, и на два месяца, а не на 25 дней.
— А как с зарплатой? — спросил один из потенциальных "партизан".
— Минобороны выплатит компенсацию — тысячу рублей.
— А как же остальные 14 тысяч?
— Да я сам три с половиной получаю.
— А мне и 15 не хватает!
— А если у меня, к примеру, язва? — вспомнил кто-то.
— Приносите справки, и вопрос мы решим.
2 сентября
Медкомиссию в военкомате я прошел быстро и был признан годным к службе. Врач-терапевт, едва взглянув на меня, тут же уверенно записала в карту: "Давление — 120/80".
9 сентября
Из семерых бойцов, пришедших 26 августа, до сборов дотянули трое. Остальные, видимо, нашли у себя язву.
Вместо элитной части почти в черте Москвы едем в отдаленное Подмосковье. В части выдают потрепанный камуфляж, который, уверяют нас, новее того, в котором ходят срочники. Для двоих из сорока бойцов обмундирования нужного размера не нашлось — они ходят в гражданке.
В ожидании первого армейского обеда обследуем местный "чепок". На прилавках лимонад, печенье, кефир и армянский коньяк. Спиртные напитки подемократичнее — пиво и водка — стоят под прилавком. В казарме знакомимся.
— Как зовут?
— Василий Иваныч.
— Я Игорь. Кстати, в соседнем кубрике интересные люди! Двое сидели по 228-й статье ("Незаконное приобретение и хранение наркотиков".— "Власть"). Но куда им до моей...
— А у тебя какая?
— "Убийство в состоянии аффекта". Скоро суд.
Василий Иваныч осторожно отодвигается.
Построение на обед. Приходят офицеры: командир батальона и начальник сборов (майор), ротный (старший лейтенант) и двое командиров взводов — старлей и молодой лейтенант, призванный на два года после Бауманского университета.
— Ну, сегодня вы выпили, ладно,— прощает комбат.— Но завтра утром чтоб ни от кого не пахло!
Обедаем в солдатской палатке, приспособленной под полевую столовую. Еда без изысков: жидкий гороховый суп, гречка с тщательно размешанной в ней рыбой и сладкая горячая вода, слегка пахнущая сухофруктами.
После обеда банкет продолжается в казарме. В соседнем кубрике слышатся крики, шум падающих тел. Взводные выбегают из канцелярии и через минуту "конвоируют" к себе Игоря. Похоже, про статью он не наврал. Тяжело дыша, он обещает "замочить" Михалыча. Это мужик лет под сорок, который с помощью небольшого ножа попытался убедить в чем-то Игоря, что и привело того в привычное состояние. Через десять минут Игорь выходит из канцелярии, обещая больше так не делать. Но в туалете он тут же сталкивается с Михалычем. Снова крики, грохот, лейтенанты мчатся в туалет, но сразу же возвращаются с задумчивым видом. В туалете без признаков жизни лежит Михалыч: на лбу огромная шишка, из уголка губ стекает кровь. Через пару минут кто-то нащупывает пульс. Взводные, уже начавшие, видимо, писать рапорт о трупе, бегут за фельдшером.
10 сентября
Серега (по его словам, профессиональный кладовщик) собрал в своей тумбочке запас водки, и похмеляться с утра все приходят в наш кубрик. Складывается "устойчивая алкогольная группировка", включающая Серегу, Василия Иваныча и еще четырех "партизан" — Леху, Гену, Максимку и Андрюху.
После завтрака идем в учебный корпус (УК). Майор сообщает, что, если мы будем хорошо себя вести, на выходные уедем по домам. Первое занятие — по политподготовке. Теперь она "общественно-государственная". Проводит сам комбат.
— Есть ли сейчас угрозы для России? — спрашивает он.
— Обязательно! — рапортует какой-то политически подкованный боец.— Их три: расширение НАТО, исламский терроризм и незаконная миграция китайцев на Дальний Восток.
— Вот видите! — радуется майор.— Поэтому тема первого занятия — "Военная доктрина Российской Федерации".
Комбат вскоре уходит, а с ротным бойцы обсуждают другие темы: почему в туалете отключают воду, кто должен убираться в казарме. Перед обедом "алкогруппа" снова собирается в нашем кубрике. Незадолго до окончания занятий в УК заходит майор.
— Вы, я вижу, опять употребляли спиртные напитки,— строго говорит он тем бойцам, которые не смогли должным образом выполнить команды "Встать!" и "Смирно!".
— Только по бутылочке пивка,— объясняет за всех Леха.
— Вас от пива так развезло?
— Уважаемый, мы взрослые люди, и у всех свои слабости. Вот вам сколько лет?
— Тридцать два,— смущенно признается майор.
— А мне тридцать три! И у меня уже здоровье не то...
— Что, я через год такой же буду? — ужасается комбат.
11 сентября
"Кладовщику" приходит в голову гениальная идея измерять время в выпитых бутылках. За первые полтора дня набегает 12 бутылок водки и 2 литра пива. Серега считает, что мало: видимо, многие просто не смогли вспомнить все.
После обеда старлей инструктирует наряд по роте:
— Вообще-то после вечерней поверки никто уходить не должен. Но у вас это не получается, так что записывайте всех, кто уходит. А если кто-то захочет идти в поселок, желательно их отговорить, потому что могут быть всякие эксцессы... Ну и дневальным, конечно, не нужно очень уж употреблять...
12 сентября
"Алкогруппа" начинает похмеляться с семи утра. "Кладовщик" подводит итоги первых 3 дней: 68 бутылок водки и около 20 литров пива. Без учета провалов в памяти.
После завтрака занимаемся строевой подготовкой.
— По команде "Налево!" военнослужащий поворачивается в указанную сторону, приподнимаясь на левой пятке и правом носке,— читает взводный, сидя за столом в УК.— Затем правая нога приставляется к левой по кратчайшему расстоянию...
— Кто это писал? — смеются бойцы, оторвавшиеся на секунду от игры в козла.— Задорнов?..
После отбоя "алкогруппа" идет в палатку у автотрассы, где встречает ротного, подрабатывающего там ночным продавцом. Ночью нетрезвые "старички" вдруг решают отдраить туалет — пусть майор порадуется и отпустит нас в пятницу пораньше.
13 сентября
Пятница. С утра не пьет даже "алкогруппа": во-первых, не хочется раздражать майора; во-вторых, деньги на исходе. Ротный с удивлением вглядывается в трезвые лица.
На послеобеденном построении мы требуем отпустить не вечером, а прямо сейчас. Майор сначала упирается, но потом сдается, напоминая, что надо вернуться в понедельник к девяти утра. В этот момент ротный начинает крутиться на месте, отгоняя осу, и со стороны кажется, что он прыгает от радости.
16 сентября
К девяти мы, конечно, не поспели, но в девять тридцать строимся.
— Первое увольнение получилось комом,— мрачно говорит майор.— Восемь человек не вернулись, один задержан прокуратурой по обвинению в изнасиловании...
"Алкогруппа" празднует встречу. Когда Максимку выводят из УК под руки, натыкаются на генерала из штаба округа. Генерал вызывает комбата. Тот выводит из строя нескольких нетрезвых и одного трезвого с подозрительно веселыми глазами.
— Да, товарищ майор, я немного выпил,— признается Коля по прозвищу Карл XII (он хромает из-за фурункула).— Но у меня в семье проблемы. У вас какая квартира? Однокомнатная?
— У меня вообще нет квартиры,— жалуется комбат.
Сам генерал подойти к нам не рискует и уезжает домой, вызвав из Москвы начальника штаба бригады.
— Вас предупредили о необходимости соблюдать дисциплину,— грозно начинает приехавший подполковник.— Но случаи пьянства и алкоголизма продолжаются. Те, кто не желает служить, будут отчислены. И я вам обещаю: будете призваны на сборы зимой. И не в интеллигентные войска связи, а в пехоту!
Нарушителей по одному приглашают в канцелярию для индивидуальных бесед с начштаба. По итогам собеседования пятеро отчислены. Ужин проходит в траурной атмосфере, которую усугубляет отсутствие хлеба (не завезли) и чая (нет воды).
17 сентября
Днем всех выгоняют на поле разворачивать антенну. Оказалось, трое даже знают, как это делается. Один из "стариков" вспоминает, как офицер пытался разбудить солдата, а тот не глядя дал в ухо — получилось какое-то отслоение...
20 сентября
В обед происходит стычка с дембелями-кавказцами. Кто-то из наших взял у них тарелку помидоров — слово за слово, дембеля хватаются за штык-ножи. Драку удается предотвратить.
После обеда майор сообщает, что комбриг запретил увольнение из-за того насильника. Все говорят, что если мы останемся, то изнасилованием дело явно не ограничится, особенно с учетом инцидента в столовой. В итоге майор соглашается нарушить приказ — если мы пообещаем, что вернемся в срок. Мы, разумеется, обещаем.
23 сентября
Вернулись все — и даже один "лишний", прогулявший целую неделю. Майор настолько оторопел от такой наглости, что не стал его отчислять.
— У нас идут учения, на которые вызваны ваши командиры взводов. А ротный в наряде, поэтому занятий не будет,— сообщает комбат.— Только не говорите потом в военкомате, что с вами не занимались. Просто офицеров у нас не хватает...
24 сентября
Сегодня должен приехать комбриг. Эта весть произвела удивительный эффект: утром все безропотно убрались в казарме. До обеда нас отправляют на поле, где проходят учения,— знакомиться с аппаратурой. Серега, который жаловался, что в УК нет его любимого телеграфа, наконец дорвался до аппарата. Сгоряча он нажимает что-то не то, и телеграф ломается.
26 сентября
Утром опять идем на поле, но начштаба нас заворачивает:
— Через час приедут люди из Генштаба, которые могут не понять вашего внешнего вида. Возвращайтесь сюда после обеда.
Но после обеда опять не получается.
— Я спросил начальника узла связи, приводить вас или нет,— говорит ротный.— Он ответил: "На х... они нам нужны!"
27 сентября
Снова пятница, и снова проблемы. Накануне вечером двое уехали домой прямо из наряда по роте. Утром ротный потихоньку уводит всех в УК: "Может, майор не заметит, что двоих нет. А то точно домой сегодня не уедете". Водки нет, кроссворды разгаданы. Зато появляется новое увлечение: кто-то поймал мышонка, для которого из пластиковых бутылок строим шестикомнатную "виллу". После обеда едем домой.<
2 октября
Мышонок ночью прогрыз дыру в бутылке и сбежал. Кто-то увидел в этом знак, что и нас должны отпустить пораньше.
— Я пытался дозвониться с этим вопросом до штаба бригады, но связи нет,— признается ротный.
— В бригаде связи нет связи?
— Вы знаете, что такое дальняя связь? — оправдывается старлей.— Вот ее и нет. А городской телефон там всего один, и по нему дозвониться совершенно невозможно...
В казарме вторые сутки нет воды, температура плюс 14. Предлагаем ротному идти строем к майору и требовать дембеля.
— Какие претензии? — интересуется комбат.
— В казарме холодно, воды нет...
— Пишите жалобу в Госдуму! Ко мне претензии есть?
— А то, что белье ни разу не поменяли, это к вам?
— Да, это ко мне... А какие еще претензии?
Претензий больше нет, и комбат отправляет всех в УК. Вечером "алкогруппа" устраивает заключительный банкет с концертом. После полуночи из туалета на весь военный городок разносится "Я милого узнаю по походке".
3 октября
Утром сдаем обмундирование и строимся для прощания с сияющим майором. Потом всей толпой едем в Москву, в штаб бригады, где нам должны поставить отметки в военные билеты и выдать компенсацию. От метро до части едем на автобусе, и "алкогруппа" пугает песнями пассажиров и кондукторшу. У штаба ждем часа два под снегом (из помещения нас выгоняют за шум и крики), пока нам поставят штампы. С деньгами сложнее.
— Деньги будут, около тысячи рублей, но только в понедельник,— сообщает девушка из финчасти.
— Да подавитесь вы своими деньгами! — злятся "партизаны".— Чтоб мы еще хоть раз поехали на эти сборы...
На обратном пути "алкогруппа" попадает в тот же самый автобус. Побледневшая кондукторша испуганно жмется к кабине водителя, а салон сотрясается от рева десятка охрипших "партизанских" голосов: "Я милого узнаю па-па-ходке!.."