Популярная «черномырдинка» «отродясь такого не бывало, и опять то же самое» как нельзя лучше описывает 2017 год на зерновом рынке страны. Собрано свыше 134 млн тонн пшеницы — такого действительно никогда не было в постсоветской России. «Это вообще самый большой урожай за всю историю»,— хвалил аграриев Владимир Путин. Но рекорд привел к коллапсу, то есть к «тому же самому»: урожай в буквальном смысле оказался неподъемным для элеваторов и портов. С одной стороны, аграрии боялись, что из-за нехватки перерабатывающих мощностей пшеница сгниет, с другой — в некоторых регионах возникла реальная угроза дефицита зерна.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Российские зерновики никогда не добивались таких результатов по сбору урожая, как в 2017 году. Последний рекорд был зафиксирован в 1978 году. Спустя почти 40 лет аграрии собрали 134,1 млн тонн зерна, хотя прогнозы у Минсельхоза были поскромнее — 103–105 млн тонн. При этом за рубежом за тонну российского зерна готовы платить $180–190. С 1 июля по 13 декабря 2017 года, как подсчитал Минсельхоз, на экспорт ушло 24,5 млн тонн — это на треть больше, чем годом ранее.
Пройти мимо редкого шанса заработать на столь активной торговле логистические компании не смогли. К началу декабря стоимость доставки зерновых по экспортным маршрутам относительно прошлого года выросла в разы, сообщал «Глогос проект». Так, из Ростова-на-Дону и Азова в порты Мраморного моря ставки фрахта увеличились с $22,5 до $36 за тонну, а в турецкий Самсун — с $20,5 до $41 за тонну.
Аграрии, со своей стороны торопились быстрее вывезти урожай за границу. Когда еще такое будет, чтобы все совпало: и цены на внешних рынках оказались конкурентными, и урожай — сверх плана. Но инфраструктура по перевалке зерна оказалась не готовой к большому объему. В самый разгар сезона в воронежской прессе публиковались репортажи, напоминавшие военные сводки: фуры с зерном, не сумевшие вовремя пробиться к элеваторам, оккупировали федеральную трассу, что вызвало дорожный коллапс.
Аграрии опасались, что урожай сгниет прямо на полях. Чтобы этого не допустить, производители начали снижать закупочные цены. К концу августа средние цены на пшеницу четвертого класса опустились до 7,7 тыс. руб. за тонну — таких низких котировок рынок не видел почти три года.
При таком большом урожае, за который похвалил аграриев на своей декабрьской пресс-конференции Владимир Путин, конечно же, заметное снижение внутренних цен — событие заурядное. Но произошел казус. Пока Минсельхоз из всех возможных медиаресурсов рассказывал в стилистике советского информбюро о рекордном урожае, мукомолы Санкт-Петербурга, устав кланяться в ноги перевозчикам, так встревожили губернатора Георгия Полтавченко угрозой дефицита хлеба в городе, что он в конце октября предупредил об этом вице-премьера Аркадия Дворковича. А в год 100-летия революции и почти за полгода до президентских выборов в стране, стойко борющейся с западными санкциями, хлебный бунт мог привести к громким отставкам.
В итоге все проблемы вывоза зерна решались путем угроз, давления и даже принуждения частных компаний работать по прямой государственной разнарядке. Никакие инфраструктурные проблемы никто не решал, и если в 2018 году снова вдруг будет собран рекордный урожай, коллапс может повториться.
А ведь речь может идти не только о зерне. Контрсанкции, введенные Москвой на продовольственном рынке в ответ на ограничения со стороны США и ЕС, до сих пор считаются истинным спасением российского АПК. Идеология проста: чем меньше внутренний рынок будет зависеть от западных производителей, тем быстрее страна перейдет на импортозамещение. Теперь представьте, что через несколько лет в России соберут самый большой урожай «запрещенных» тепличных помидоров и огурцов. Но транспортировать овощи из-за отсутствия инфраструктуры внезапно окажется так же проблематично, как и в случае с зерном, а портятся они еще быстрее. Может быть, тогда в России, как и в Испании, возникнет традиция томатин — помидорных битв. Заодно и слабоватый внутренний туризм подтянем. Правда, с доставкой туристов на места баталий тоже могут возникнуть проблемы, но это уже другая история, о которой можно прочесть на стр. 17.