премьера театр
Московский театр имени Пушкина показал премьеру спектакля "Черный принц, или Праздник любви" по пьесе Айрис Мердок в постановке Романа Козака. Художественный руководитель доказал, что всерьез настроен на претворение в жизнь заявленной год назад для большой сцены программы: делать хороший театр для нормальных зрителей. Комментирует РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Обычно, если пьеса на основе романа оказывается хуже самого романа, можно пенять инсценировщику. Но в случае с "Черным принцем" такой возможности нет: версия для театра была написана самим автором — Айрис Мердок. Переделывая свое детище под нужды сцены, автор своими руками лишила знаменитый роман, в свое время опубликованный в "Иностранке" и полюбившийся интеллектуалам, многих тонкостей изощренной литературной игры. Ничего не поделаешь: театр — искусство грубоватое. Мердок, естественно, боролась с собственной "литературностью", и в тех нескольких местах, где герои застревают на обсуждении задач искусства, спектакль, пробуксовывает. Но увлекательная фабула, естественно, остается, отличные диалоги тоже. Историю про злоключения стареющего писателя-неудачника Брэдли Пирсона, мечтающего наконец написать главный роман своей жизни, но в конце концов попадающего в тюрьму по ложному обвинению в убийстве, Роман Козак превратил в качественный, отлично сыгранный спектакль.
Главное, что удалось,— передать то ощущение слегка абсурдной вымышленности, которой подсвечены вроде бы вполне житейские коллизии, в которые попадает главный герой. Что появление свалившихся как снег на голову сестры Присциллы и бывшей жены Кристин, что ревность к успеху друга, преуспевающего литератора Арнольда Баффина, что внезапные домогательства к Пирсону жены Баффина Рейчел, что, наконец, короткий и бурный роман с их дочерью Джулианой — у Мердок все это имеет намеренный привкус обостренной литературности, Козак находит эквивалент в намеренном привкусе обостренной театральности. Тут было важно точно попасть с актерами и не переборщить. Кажется, у Козака получилось и то и другое.
Правда, главных героев романа режиссер омолодил как минимум лет на десять. Незадачливого Пирсона, который постоянно пытается уехать из Лондона, чтобы наконец-то начать творить литературу, да все время попадает в досадные бытовые переделки, отлично играет Александр Феклистов. Оксана Мысина и Вера Воронкова (соответственно Рейчел и Присцилла) добавляют в спектакль уместной живой эксцентрики. Борис Дьяченко превращает Баффина в однообразного неврастеника, но в расклад персонажей такое решение тоже укладывается. Очень хороша молодая актриса Александра Урсуляк в роли Джулианы. В предыдущей постановке Романа Козака она играла шекспировскую Джульетту, а здесь в одной из сцен является черным Гамлетом с черепом в руке, то есть тем самым таинственным "черным принцем", который вынесен в название и присутствует у Айрис Мердок как главный закулисный персонаж литературной игры.
Собственно говоря, из всей своей нескучной игры театр умудряется даже извлечь простую мораль, и она вполне соответствует типу театра, выбранному Романом Козаком,— доступное качественное зрелище для культурных зрителей. Чтобы эту идею донести до публики, потребовались усилия художника Валерия Левенталя. Дело даже не в имитирующих мелкую кирпичную кладку благопристойной Англии стенах, а в полупрозрачных перегородках, дозирующих глубину пространства для разных сцен. Когда одна из этих перегородок первый раз поплыла вверх, я обратил внимание, что она как-то не очень чиста, и огорчился неаккуратности. Но оказалось, что эта мутность была неспроста. В финале спектакля, уже после того, как Рейчел убила мужа и свалила вину на Пирсона, невинный бедолага был осужден, а выжившие герои произнесли монологи о своем видении событий, заключенный Брэдли опять появился на сцене, но теперь в спецодежде мойщика стекол, со стремянкой и шваброй. В оригинале "Черного принца" он умирает на нарах, в спектакле — выживает. Пирсон все-таки написал свой роман и стал писателем. Занавес закрывается, а герой энергично моет стекла: чтобы художник мог наконец увидеть мир ясным и незамутненным, он должен свое отстрадать.