Недавно Краснодар посетил президент Федеральной палаты адвокатов Юрий Пилипенко, принявший участие в «Юридическом форуме юга России». А после встречи с коллегами в Адвокатской палате Краснодарского края он согласился дать интервью, в котором рассказал, как избавить суды от «карманных» адвокатов и почему юридическое образование не должно быть ведомственным.
- Недавно на сайте Министерства юстиции РФ был опубликован проект Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи. О каких именно стандартах идет речь?
- В последние шесть лет российская адвокатура находилась в самом плотном диалоге с государством – в лице Минюста. Речь шла о проблемах, которые существуют на рынке юридической помощи в нашей стране. На данный момент он абсолютно не унифицирован. У нас, российских адвокатов, есть целый набор требований к деятельности, благодаря чему мы являемся понятными участниками рынка. Но некое количество людей без адвокатского статуса практикуют в судах в качестве представителей на основании выдаваемых им доверенностей. В их рядах вообще нет никакого порядка, неизвестно, сколько их и какая у них профессиональная подготовка. Их нельзя привлечь к ответственности за нарушения, и это, на мой взгляд, большая проблема для государства. Поэтому мы настаиваем, чтобы правила деятельности на рынке юридических услуг были унифицированы и в этой сфере был установлен порядок, поскольку в силу Конституции государство гарантирует гражданам право на получение квалифицированной юридической помощи.
- А как понять – квалифицированная она или нет?
- На эту тему было много копий сломано. В конце концов мы пришли к убеждению, что определять это нужно только по субъекту, который данную помощь оказывает. Есть определенный набор требований, и если субъект им соответствует – значит, его помощь можно считать квалифицированной. А если возникают вопросы к качеству его работы, значит, нужно проверить, соответствовали ли его действия определенным стандартам, и наказать за нарушения. Такие требования, стандарты, контроль качества и ответственность есть только в адвокатуре. И нам важно, чтобы интересы граждан в суде представляли только адвокаты, потому что лишь в этом случае будет обеспечено конституционное право граждан на квалифицированную юридическую помощь.
- Но ведь есть и такое явление, как «карманные» адвокаты, потакающие позиции обвинения. Как от них можно ждать соблюдения этих стандартов?
- Это действительно проблема, но не только адвокатская. Ее создали в том числе и судьи со следователями. Есть, например, «черные списки», в которые попадают адвокаты, занимающие принципиальную позицию в процессе, и их стараются не приглашать. В то же время в связи с падением уровня жизни населения в стране людей, готовых оплачивать услуги адвокатов по соглашению, становится все меньше. Поэтому в подавляющем большинстве регионов участие в судопроизводстве по назначению для адвокатов - практически единственный источник дохода. Но государство платит им всего 550 руб. в день, и сложно требовать от них, чтобы они за такую ставку «выкладывались до конца». К тому же, если адвокат попадет в «черный список», то не получит даже эти мизерные деньги.
Но в апреле текущего года VIII Всероссийский съезд адвокатов принял стандарт качества работы адвокатов, оказывающих юридическую помощь по уголовным делам. Его смысл состоит в том, что адвокат, который по соглашению или назначению органов предварительного расследования либо суда защищает подозреваемого, обвиняемого или подсудимого, должен совершить определенный набор действий. Это минимум, обеспечивающий должное качество защиты, и если адвокат выполнил стандарт, никто не сможет обвинить его в том, что он чего-то не сделал. Также государство возложило на Федеральную палату адвокатов обязанность по установлению единого порядка участия адвокатов в уголовном судопроизводстве по назначению в соответствии со ст. 51 УПК РФ. До сих пор в каждом регионе в этом отношении действовала своя система. Благодаря единому порядку, утвержденному Советом Федеральной палаты адвокатов в октябре 2017 г., мы унифицируем общие принципы и подходы касательно того, как должно происходить распределение адвокатов для участия в уголовных делах, с учетом специфики регионов. Но у нас есть мечта. Кстати, некоторые наши коллеги ее уже реализовали, и для них она стала обыденной вещью. Например, в Перми и Калининграде любому дознавателю, следователю или судье, для того чтобы назначить адвоката в процесс, достаточно зайти на сайт адвокатской палаты, заполнить специальную форму, указать время и повод, по которому требуется помощь защитника, и все. Какой именно адвокат придет – определяет сама палата, согласно принятому ею алгоритму. Хотелось бы, чтобы такая электронная система работала не только в отдельных регионах, но и, возможно, на федеральном уровне.
И еще один важный факт – если установлено, что адвокат «карманный», региональная адвокатская палата его лишает статуса. К примеру, в 2016 году исключены из нашей корпорации около 20 человек, которые работали таким образом – участвовали в делах в нарушение установленного палатой порядка, подписывали процессуальные документы по договоренности со следователем и т.д. Так что мы знаем об этой проблеме, и у нас есть инструменты, позволяющие с ней бороться. Но должен сказать, что лишение статуса – это самая жесткая мера дисциплинарной ответственности, помимо нее существуют и другие - замечание, предупреждение.
- Сегодня принято критиковать качество юридического образования. В чем заключаются основные изъяны системы подготовки юристов, и к чему это приводит?
- В советское время было порядка семи-восьми вузов, которые готовили юристов для всей страны. Поскольку в Советском Союзе была командная экономика, большое количество юристов и не требовалось. Потом нас «качнуло» в другую крайность – число вузов, выпускающих юристов, в России достигло полутора тысяч. Понятно, что достойных преподавателей на такое число образовательных учреждений и студентов не хватало, поэтому люди получали некачественное образование. К большому сожалению, мы и сегодня на каждом шагу сталкиваемся с последствиями этого. Сейчас усилиями Рособрнадзора порядка в системе стало больше – число вузов, которые могут готовить юристов, существенно ограничено, хотя, на мой взгляд, их все еще больше, чем нужно. Кроме того, есть еще одна серьезная проблема, о которой говорят не часто, – так называемое ведомственное юридическое образование. У судей свое правовое образование, у следователей свое, у МВД – тоже, есть вузы, которые готовят адвокатов. И, с учетом специфики профессии, я очень боюсь, что все они изучают разное право. Уголовный кодекс один, но читают его по-разному: будущие судьи делают в нем акцент на чем-то одном, следователи – на другом, и т.д. В итоге в профессию приходят люди с односторонним представлением о принципах права. Это приводит к тому, что в судебном процессе мы зачастую говорим на разных языках. Поэтому я убежден, что юридическое образование не должно быть ведомственным.
- В верном ли направлении идет реформа арбитража? Насколько она была необходима?
- Раньше в России насчитывалось несколько тысяч третейских судов. Большинство из них бездействовали и существовали только на бумаге. Некоторые «засветились» в каких-то некрасивых схемах, вызвавших негодование со стороны государства. Кроме того, крупные корпорации активно создавали собственные «карманные» третейские суды, которые вынуждали их партнеров заключать договоры на определенных условиях, и т. д. Идеология реформы состоит в том, чтобы ликвидировать эту ситуацию. Конечно, подход был очень жестким. С 1 ноября все ранее существовавшие тысячи третейских судов потеряли право проводить разбирательства. Теперь право на это имеют только те институты, которые допущены к данной деятельности, пока их всего четыре. И я уверен, что никакого юридического коллапса в связи с этим в стране не произойдет. Возможно, со временем появится еще два-три таких института, и я не уверен, что нужно больше. Что бы ни говорили плохого о нашей судебной системе, у нас достаточно оперативные суды, а доступ к правосудию хорошо организован. Поэтому большого количества третейских судов не требуется.
Если же говорить о необходимости реформ именно в судебной системе, то у меня по этому поводу рецепт один — тотальное расширение компетенции суда присяжных. Каждый человек, не признающий свою вину, должен иметь право на рассмотрение своего дела жюри присяжных заседателей. А остальных обвиняемых, которые идут на сделку с правосудием, — их порядка 70% - пусть судит обычный суд.
- Как Федеральная палата адвокатов относится к идее широкой уголовной амнистии к столетию Октябрьской революции, которую обсуждала Госдума?
- Это очень интересная идея, и, как часто бывает, все зависит от исполнения. Она могла бы стать символом, подводящим черту под тем особым путем развития, которым наша страна шла последние сто лет. Однако сейчас мы видим, что юбилей революции в России отметили очень сдержанно, и этот минимализм просто не соответствует масштабам возможной амнистии. Однако Федеральная палата адвокатов обращалась два месяца назад с предложением рассмотреть этот вопрос. И в последующем также будем его поднимать. Мы все имеем право на милосердие, и если благодаря амнистии преступник, например, выйдет из заключения не через десять лет, а через восемь, возможно, это что-то изменит в его сознании.
- По вашим оценкам, насколько сильна краснодарская адвокатура? Какие проблемы с правовой защитой существуют на Кубани?
- У нас в Москве есть стойкое ощущение, что в Краснодарском крае с адвокатурой все в целом хорошо. Здесь, в отличие от ряда других регионов страны, у людей есть средства на то, чтобы защищать свои интересы с помощью адвокатов. А проблем, присущих нечерноземным регионам России, напротив, нет. Дела с оплатой работы адвокатов обстоят хорошо, и бесплатную помощь населению они оказывают в большом объеме. Адвокатскую палату Краснодарского края мы рассматриваем как крепко стоящую на ногах и пользующуюся заслуженным уважением. И мы в Москве всегда рассчитываем на ее поддержку в своих инициативах.