концерт классика
В Большом зале консерватории Philharmonia Orchestra of London под управлением Владимира Ашкенази дал концерт из произведений Чайковского (симфоническая баллада "Воевода"), Моцарта (Концерт #20 для фортепиано с оркестром) и Сибелиуса (Вторая симфония). К публике, едва сдерживаемой кордоном охранников, присоединилась обозреватель Ъ ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
Именитые западные оркестры слишком редко посещают Россию. От этого неминуемо возникает сначала ажиотаж, а потом эффект обманутых ненужных ожиданий. Так было и на сей раз — вокруг знаменитого с 50-х годов Philharmonia Orchestra of London и громкого имени Владимира Ашкенази. На Западе, где хорошего качества оркестры — норма, это подавалось бы спокойнее. Как удачно спланированный транзит-концерт, предваряющий, между прочим, сегодняшний старт японского тура Philharmonia Orchestra of London с большой программой произведений Чайковского.
В факте очередного (после приезда с Немецким симфоническим оркестром в 1996 году) московского выступления Владимира Ашкенази самым необычным был, пожалуй, его сольный выход в ре-минорном Концерте Моцарта. Тихий звук рояля, непоказушная виртуозность маэстро плюс идеальное предугадывание его действий камерным составом оркестра с небольшой добавкой духовых инструментов оказались абсолютно за чертой принятого у нас представления об исполнительском каноне венского классического жанра.
Вместо соревновательности — врастание сольных линий рояля в негромкого изящества оркестровый ландшафт. Вместо истерик романтического пианизма — суховатость, более свойственная аутентичному стилю. Все это в сочетании с дирижерский жестикуляцией Владимира Ашкенази, с его приподнятыми плечами и вскидывавшимися прямо от клавиатуры кистями рук облекло это игрушечное, нетрудное в общем-то сочинение обаянием давно покинувшей большие сцены детскости, искренности и теплоты. Тем, чем в наше время охотно жертвуют и что уж совсем не культивируют.
Монументальная Вторая симфония Сибелиуса, сыгранная оркестром, как говорят, на подъеме (впрочем, не без досадного форсажа струнных и валторновых помарок во второй части), рассказала нам о способности Владимира Ашкенази уравновешивать величественное — трогательным, классическое — личным, а вечно ценное — вдохновенно сиюминутным.
Отсутствие показной пассионарности, диссидентского высокомерия, выставления напоказ своего успешного западного имиджа — черты, необыкновенно привлекающие к сегодняшнему искусству Владимира Ашкенази. Вот, например, переиграв практически всего Чайковского, он постеснялся везти в Москву какую-либо из его симфоний: "Это и без меня там играют". Зато привез симфоническую балладу Чайковского "Воевода", удивив даже не столько фактом исполнения раритетного опуса, сколько его доступностью оркестру Philharmonia of London.
После таких певучих виолончелей, такой подсурдиненной трубы, сдержанно-пряных струнных, идеальных триолей меди трудно было отделаться от мысли, что точное воспроизведение партитуры для Philharmonia of London не вопрос. Главное — способность оркестра, в свое время создававшегося принципиально для записей, с полуслова отвечать дирижерским намерениям Владимира Ашкенази.
"Воеводу" он знает и любит с детства. А главной темой баллады, по его словам, слышит вмонтированный в партитуру 1891 года (и, кстати, отдельно записанный им на фортепиано) ранний опус Чайковского с трогательным названием "Страстное признание". И хорошо, что на этот раз ажиотаж не помешал публике расслышать главное. Владимир Ашкенази — не фанатик качества, потому что при помощи своего оркестра умеет говорить с публикой о самых личных вещах.