Президент Германии пытается разрешить крупнейший за 70 лет политический кризис, в котором оказалась страна. Партии с момента сентябрьских выборов в Бундестаг так и не смогли сформировать коалицию большинства — а значит, и правительство. В связи с этим под вопросом находится и судьба Ангелы Меркель, которой предстоит переизбраться на пост канцлера. Медиатором в такой ситуации выступает именно президент: он вправе распустить парламент с последующими перевыборами, поспособствовать созданию правительства меньшинства и даже назначить канцлера принудительно. Еще в понедельник Франк-Вальтер Штайнмайер призвал крупнейшие партии не доводить все крайних мер и всё-таки говориться. Президент поэтапно проводит консультации: во вторник он встретился с зелеными и со свободными демократами, на четверг же назначена встреча с социал-демократами — они, к слову еще в сентябре отказались от коалиции с блоком Ангелы Меркель. Подробнее о сложившейся ситуации ведущему Марату Кашину рассказал собственный корреспондент «Коммерсантъ FM» в Германии Олег Зиньковский.
Фото: Павел Кассин, Коммерсантъ / купить фото
— Сейчас фигура президента выходит на передний план, потому что такова особенность исторического момента и потому что по Конституции именно от президента требуется принятие одного из решений? Или это связано с политическим весом и авторитетом самого Штайнмайера?
— Я думаю, что все сложилось так, потому что Франк-Вальтер Штайнмайер — один из самых существенных тяжеловесов немецкой политики на протяжении многих лет. Более того, когда-то он сам баллотировался на пост канцлера от его партии социал-демократов, многие годы занимал пост министра иностранных дел. Он один из самых рейтинговых политиков Германии, очень уважаемый человек, человек консенсуса, и весь свой политический вес он использует в данной ситуации для того, чтобы спасти страну, вывести из кризиса. Президент в Германии действительно обладает представительскими функциями, но именно сейчас, в данный конкретный момент, когда ведущие политики не смогли образовать правительство большинства, на Штайнмайера как федерального президента ложится непривычная для Германии роль медиатора между конфликтующими политическими сторонами. Штайнмайер дал понять, что не хочет перевыборов, и сейчас пытается склонить игроков, которые со скандалом обвиняют друг друга в срыве переговоров, все-таки попытаться создать коалицию.
— Какой путь выхода из ситуации выглядит сейчас наиболее реалистичным, если все будет зависеть не только от желания Штайнмайера, но и от политического расклада, от желания сторон, которые сейчас не могут договориться?
— Политическая воля Штайнмайера однозначна: он совершенно четко дал понять, что считает досрочные выборы не лучшим путем. Он выступает за возврат к переговорам, за создание коалиции большинства — другое дело, реалистично ли это. Свести участников переговоров вместе для того, чтобы перезагрузить все это и создать коалицию, будет достаточно сложно. Более того, некоторые партнеры по переговорам наотрез отказываются к ним возвращаться — например,свободные демократы. Страна настраивается на перевыборы: пришли результаты экспресс-опросов, и две трети немцев выступают за новые выборы, и только чуть менее 30% за некий альтернативный вариант — правительство меньшинства под управлением Ангелы Меркель. Я думаю, что ведущие политики будут это учитывать. И сама Меркель уже сказала, что на данный момент считает перевыборы наиболее реалистичным вариантом выхода из кризиса.
— Появлялась информация, что в кулуарах обсуждается возможность того, что Меркель уйдет с поста канцлера, и тогда «Свободные демократы», может быть, вернутся к вопросу возвращения в коалицию. Насколько возможен такой вариант развития событий?
— Такой сценарий, конечно, теоретически проигрывается, осмысляется игроками. Я думаю, если кто-то смог бы уговорить Ангелу Меркель, или она сама приняла бы решение расчистить политическое поле, то карты были бы сданы заново, но вы сначала попробуйте Меркель уговорить. Вчера в интервью телевидению ARD она четко дала понять, что собирается вновь выставить свою кандидатуру, она обещала избирателям еще четыре года оставаться во главе правительства, и от этой ответственности уходить не собирается.
— Если состоятся перевыборы, какими могут быть результаты? Не будут ли они максимально близки к предыдущим, тогда какой смысл их проводить?
— Смысл только в том, что нет другого выхода — это тупиковая ситуация, и эти перевыборы, которых многие ведущие политические силы не хотят, могут остаться единственной альтернативой, единственным разумным вариантом выхода из кризиса.
— Но если сохранится статус-кво в парламенте, то это же не поможет сторонам договориться?
— Абсолютно не поможет. Собственно, в этом-то и решающий аргумент против новых выборов, они ничего существенно не изменят. Пара процентов туда, пара процентов сюда, существенно это расклад сил не изменит. Партии вновь встретятся в Бундестаге примерно в таком же составе фракций и будут вынуждены решать те же самые вопросы, которые были не в состоянии решить сейчас, будет такое дежавю.
— Что вся эта ситуация означает для Европы и для России?
— Европа беспокоится. Некоторые политики Евросоюза — во вторник, например, министр иностранных дел Голландии — высказывали обеспокоенность политическим кризисом в Германии и надеялись на то, что стабильность скоро восстановится. Россия, насколько я понимаю, также прокомментировала это таким образом: Германия — это важнейший европейский партнер, все заинтересованы в том, чтобы период определенного безвременья закончился. Потому что нужно четко понимать: сейчас Ангела Меркель является, в общем-то, исполняющим обязанности канцлера. По итогам выборов ей удалось собрать правительство, вроде бы оно действует, но, тем не менее, перед Меркель сейчас стоят буковки И.О. Никому эта ситуация не нравится, все хотят из нее быстрее выйти.