Торговцы

Сегодня урбанистика ценностью города полагает его разнообразие. Чем больше в нем не похожих друг на друга зданий, сред, сообществ, чем больше он создает впечатлений, тем лучше. Но не всегда так бывает, что именно это ценится. Скажем, российские императоры ценили в своей столице пышное великолепие во дворцах и приятное единообразие во всем остальном. То же сдержанное единообразие ценилось в советских индустриальных городах.

Искусство торговли — это работа с контекстами, потому что одна и та же вещь в разных контекстах имеет разную ценность. Место в городе — это история, которую продавец рассказывает про свой товар. Поэтому сегодняшний постиндустриальный город — это город ценностей, выросших из обмена.

Знаете, что такое торговый центр? Это результат индустриальной революции в торговле, когда лавочки (аналоги мастерских у ремесленников) превратились в заводы торговли, где все стандартизировано, автоматизировано и эффективно. Поэтому они прекрасно работают в среде массового индустриального домостроения. Для торговцев ценно все — и спальные районы (где гипермаркеты), и исторические улицы (где живут бутики), и транспортные узлы (где большой поток людей и торговые центры), и тихие переулки (где антикварный магазин, куда заходят по звонку, но уж как зайдут — окупят его существование на год вперед). А уж как ценны для торговли различия между районами! А между городами! А между странами! Чем больше разнообразие, тем интереснее обмен.

В России проявление ценностей торговцев в городе вызывает ощущение неясной опасности. Помните, как забулькало кругом, когда под Новый год на Красной площади поставили чемодан Louis Vuitton? А изгнание торгующих из города, которое произвел Сергей Собянин в «ночь длинных ковшей»?

Российский город по преимуществу — это или административная единица с гарнизоном, или завод. 312 городов России, то есть больше четверти существующих (их 1112), имеют официальный статус моногорода, а большинство остальных — индустриальные города, что почти то же самое. В принципе это означает, что в городе есть одно крупное производство, а жители делятся на тех, кто там работает, и тех, кто обслуживает тех, кто там работает. В реальности моногорода бывают разные, например, даже с двумя связанными между собой крупными производствами. Иногда там один центр, вокруг заводоуправления, а иногда и второй, у бывшего райкома. Много, одним словом, отличий. Но есть общая черта — там нет рыночной площади. Они были так придуманы, что там не торговля, а снабжение, и оно осуществляется по нормативам, через ларек, а не на рынке у торговцев.

Понятно, в чем торговая опасность. Например, вот мы, скажем, едины. Один государь, общие враги, мы все как один. Это любимый идеал власти. Но если все как один, то чем меняться? Никакой торговли, одно снабжение, если проголодался. Мало этого. Торговцы ценят все, но все оценивают неправильно. Христос тоже, как Сергей Семенович, изгнал торгующих (правда, он из Храма, а Сергей Семенович — от метро), и причина у них была общая: торговцы меняли сакральное на профанное. И продолжают. Например, книга Владимира Мединского «Мифы о России» продается на ozon.ru за 160 руб., то есть как два пакета ряженки. Это оскорбительно.

Остальные городские касты создают образ идеального города. Власть его формирует насилием над существующим положением дел, рабочие производят с помощью инструментов и технологий, жрецы находят мистическую связь между градом земным и небесным и показывают путь туда. А торговцы ничего не создают — они предлагают вам купить ваш идеал. Вряд ли вы уж выдумаете чего-то, чего нигде нет, а если выдумаете — это не на вас рассчитано. Вам кажется, что идеальный город — это драйв, высокие технологии и полет в небо? Отлично, могу предложить построить среду Гонконга, $5–7 тыс. за 1 кв. м, от $250 день проживания. Потрясающее переживание, небоскребы поют и танцуют как на дискотеке. Хотите тише? Есть Сингапур в ту же цену. Вам важна соразмерность человеку, память о прошлом, легкое дуновение божественной гармонии? Северная Италия, $3–5 тыс. за 1 кв. м, от $200 день проживания.

Мало этого, они могут и перепродать ваш идеал, если он вам разонравился или деньги нужны. Они на все глядят со стороны, это необходимо для внешней оценки — и поэтому они всем чужие. Отсюда то, что на исполнение ролей торговцев часто идут люди не местные — цыгане, евреи, армяне, китайцы. У них нет ничего подлинного, ведь одно подлинное можно поменять на десять подделок и сильно выгадать. У них нет ничего святого, потому что одно святое стоит как другое или полтора других. И на всем они имеют свою выгоду. Покровители торговцев — это трикстеры (как Гермес или Локи), божества лживые, озорные и двуличные.

Но у торговцев есть свой идеал, и он для России очень чужой и отрицательный.

Во времена моего детства задачей считалось кем-то стать, жизнь даже представлялась забегом на тему, кто станет быстрее. На этом основан феномен вундеркиндов: мальчику девять лет, а он уже выучил что-то взрослое. Если к 25 не состоялся — иди в алкоголики. Женщинам требовалось к этому возрасту выйти замуж и родить.

Сегодня это не очень популярная идея. Наоборот, если женщина 40 лет, фармацевт с NBA по экономике, решила стать художником, поступила на 1-й курс в чужой город, жить там не собирается, не замужем и не собирается, вообще планы неопределенные — это самый лучший человек. В США и Европе художественные институты наполнены такими первокурсницами. Идея, что надо кем-то стать, заменилась на то, что надо оставаться никем, потому что твоя жизнь — это валюта, и самое лучшее — это ее не тратить, чтобы иметь возможность стать кем угодно.

И город ценится за то, что он предоставляет тебе способы оставаться в состоянии выбора. Утром ты теннисист, днем юрист, ранним вечером монгольский мистик, вечером гитарист, по субботам учишься на летчика. В деревне так не поживешь.

Человеку свойственно стремление к социальности, но касты предлагают ему общаться с социумом по принципу принадлежности. Поэтому они строят стены, внутри которых ты чувствуешь себя безопасно, если разделяешь принятые там цели и ценности. Торговцы общаются по принципу обмена, они никому не принадлежат. Их идеал — открытость, прозрачность, и первое, чем они проявляют себя в городе,— это витрина. Ты можешь воспринимать что угодно, не принадлежа ничему. Город торговцев — это город со стороны, город наблюдателей, фланеров, посторонних. Город авантюрного романа, частного человека, детектива. Город одиночества, в котором оно полагается идеальным состоянием.

Вообще свобода — это сложная вещь, ей надо учиться всю жизнь, там масса подводных камней и парадоксов. Но элементарный уровень свободы, тот, что воспитывается сам собой, просто как жизненный навык,— это свобода выбирать. Свобода как познанная необходимость — это как раз у жрецов и власти. А город торговцев — это такой, в котором ты выбираешь, какие тебе нравятся штаны, профессия, общество. А кто-то получает от этого выгоду. И поэтому заинтересован, чтобы ты мог выбирать и дальше.