Сворачивает ли «Нордеа Банк» свою деятельность в России? Какой сигнал бизнес-среде дал новый механизм санаций и улучшит ли это состояние банковской системы страны? На эти и другие вопросы в рамках программы «Слушание по делу» экономическому обозревателю «Коммерсантъ FM» ответил председатель правления «Нордеа Банка» в России Михаил Поляков
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
— У многих возникает невольно вопрос: уходит «Нордеа» из России или нет? Ряд изменений в линейке продуктов, которые вы делали, другие шаги, которые видели и розничные, и корпоративные клиенты — это звенья одной цепи?
— Да, безусловно, это звенья одной цепи. Отвечая на первую часть вопроса — нет, «Нордеа» не уходит. У нас есть стратегия, которой мы придерживаемся уже несколько лет, которая четко совершенно прописана и утверждена на всех уровнях в группе. Мы стараемся — точно так же, как и группа, к слову — быть более сфокусированными на тех сегментах, которые для нас приносят наибольшую прибыль. Это всегда был корпоративный бизнес. Поэтому после долгих размышлений мы приняли решение, что, наверное, розничное направление мы будем закрывать аккуратно. Мы не торопились, делали это без спешки, поэтому, в принципе, провели очень хорошую сделку по продаже розничного портфеля. И банк продолжает двигаться к тому, чтобы обслуживать своих ключевых корпоративных клиентов — это будет, наверное, тот основной бизнес, которым мы будем заниматься в России.
— Если перекидывать такие, может быть, маленькие мосточки в будущее российского корпоративного сегмента, многие компании сейчас видят такие тенденции к укрупнению. Для вас это расширение поля деятельности или, наоборот, фокус в линейке продуктов? Условно говоря, вы будете стараться захватить большую часть корпоративного сектора, или, наоборот, развивать и подстраиваться под тех клиентов, которые у вас уже есть?
— Для нас сильно ничего не поменяется, скорее всего, потому что если смотреть на российскую часть наших корпоративных клиентов, то это в основном крупные компании, поэтому плюс-минус количество клиентов останется тем же самым, больших изменений для нас не произойдет. Что касается международных клиентов, то кто-то уходит, кто-то приходит, но каких-то больших титанических изменений, движений мы не наблюдаем, поэтому плюс-минус клиентская база будет та же самая.
— Мы, конечно, следим за хитросплетениями внутри Европейского союза, в том числе и за ролью «Нордеа» в нем, и знаем, что штаб-квартира все-таки переезжает из одной страны в другую. Насколько я успел понять, это связано как раз с тем, что вы хотите остаться в ЕС, а не в скандинавском юридическом и банковском поле.
— Много факторов, на самом деле, оказали влияние на это решение. Начнем с того, что очень долгое время группа представляла собой объединение четырех независимых юридических лиц — четырех банков в каждой из стран Скандинавии. Мы долгое время обсуждали, каким образом инкорпорировать все в одну страну, в одно место, очень долго обсуждали, что это будет за страна. В результате была выбрана Швеция, и полтора года, если не больше, мы занимались тем, что готовились к процессу инкорпорации. В результате мы успешно завершили этот процесс. К сожалению, банк оказался слишком крупным для шведского регулятора. Проблема заключалась в том, что для Швеции «Нордеа» — это не совсем как бы шведский банк. Мы крупная финансовая группа для Европы, и, в общем, самый крупный, наверное, представитель финансового сектора в стране. Поэтому, кроме повышенного внимания, повышенных требований к достаточности капитала и всего остального, мы столкнулись с тем, что дополнительные протекционистские определенные меры существенным образом оказывали влияние на конкурентную позицию. Поскольку мы конкурируем и в Скандинавии, и в ЕС, то, к сожалению, в явном виде начали проявляться факторы, которые делали нас менее конкурентными по отношению к нашим коллегам из Германии, Англии, даже из Финляндии. И мы не могли на это никак, к сожалению, отреагировать, кроме как начать диалог и в результате принять решение о том, что мы меняем страну. Мы долгое время вели переговоры с разной степенью успешности, но было принято то решение, которое принято. По факту, с точки зрения группы глобально не меняется ничего – на наших клиентах и сотрудниках никак это не отразится.
А для России вообще это роли никакой не играет. По большому счету, нам все равно, где находится штаб-квартира —в Финляндии или в Швеции. Действительно процесс непростой технически, но по факту, с точки зрения, скажем так, внешней среды, взаимоотношений с клиентами, регуляторами и так далее, у нас мало что меняется. Налоги мы как платили во всех странах, так и будем платить.
— Я предлагаю поговорить о важном для многих аспекте — процедуре банковского слияния, регулирования и других новых шагах нашего регулятора — и объявленных, и уже сделанных…
— Вы имеете в виду Фонд консолидации банковского сектора?
— Отчасти да. Центральный банк устами разных его представителей говорит: господа, успокойтесь, прошла по новой схеме санация «Открытия», Бинбанка, больше, мы думаем, ничего трогать не будем. Но проходит некоторое время, и уже иное: мы не исключаем еще санации крупных банков. Потом начинают выходить эксперты, которые говорят: наверное, действительно будет больше банков. Повышению уровню доверия, к сожалению, на мой взгляд, это не очень способствует.
— Сложно оценивать, как будет работать новая система санации, потому что сейчас процесс только начинается. Я так понимаю, — думаю, мои коллеги из других банков согласятся, — что идет такой сбор проб, ошибок, и в процессе, на самом деле, регулятор учится, находит правильные решения, как можно двигаться дальше.
— Но если судить по первым беседам, которые вы среди коллег ведете, все-таки больше положительных ощущений от этого нового механизма? Или лучше бы по-старому, но с какими-то изменениями?
— По-старому все хуже и хуже, честно говоря, работало. Если мы посмотрим на то, как санации проходили раньше, то они действительно съедали огромное количество денег из бюджета. Мы видели, что требуются все новые и новые ресурсы, банки-санаторы просили все новое и новое финансирование. Нельзя сказать, что эта практика на 100% была удачна. Скорее, наверное, не совсем удачна. Я не говорю, что это тотально было так, были хорошие примеры, безусловно. Но, в общем и целом, больше неудач. Количество санаторов, которые в результате столкнулись с проблемами – это один из показателей. То есть банки неправильно рассчитывали свои силы, не справились с тем, что делали, или не собирались справляться — неизвестно. В любом случае нужно было что-то менять. Поэтому в данном случае изменение — это уже хорошо.
Давайте посмотрим с другой стороны: что бы случилось, если бы этой системы не было? Я думаю, что никто в страшном сне себе не предположил бы одновременное, условно говоря, падение «Открытия» и Бинбанка, и что было бы на рынке, если бы вдруг что-то подобное случилось. Поэтому хотя бы с этой точки зрения действия регулятора совершенно точно носят положительный характер, потому что рынок никаким образом не отреагировал на то, что произошло.
— Вот это тоже важно отметить.
— Что касается вкладчиков, в первую очередь, работает система страхования вкладов. Она работает давно и достаточно успешно. И, по-моему, сейчас среди населения никто не сомневается, что вклады действительно застрахованы, многочисленные случаи страховых выплат показали, что с ними нет проблем: выплаты происходят очень быстро, достаточно четко, поэтому физлица в меньшей степени реагируют на подобного рода события на банковском рынке. Для корпоративных клиентов, конечно, ситуация намного сложнее. В данном случае я могу сказать, что, опять же, и «Открытие», и Бинбанк, которые перешли под крыло Центрального банка, в принципе, нормально продолжают работать. Поэтому здесь, скорее, если оценивать эту ситуацию, все-таки плюс, чем минус по факту.
— Аналитический департамент «Нордеа» работает глобально и наверняка рассматривает все те перспективы, которые есть у российской экономика. Поэтому интересно услышать какие-то выводы, прогнозы. Так, на ваш персональный взгляд и взгляд аналитиков, когда нормализация, как ее называют, между уровнем ключевой ставки, уровнем инфляции в плане дифференциала придет к какому-то разумному пределу? Я уже слышал прогнозы, что, наверное, мы будем ориентироваться где-то на 6%. Так ли это? Стоит ли ждать этого или нет?
— Ждать этого, конечно, стоит, но я думаю, что вряд ли в следующем году мы увидим сокращение больше, чем 1%. Не думаю, что больше, чем на 1%, Центральный банк снизит ставку. Мы посмотрим, как будет выглядеть в целом экономическая ситуация. Скорее всего, будет все-таки на уровне 1% снижение. Пока, я думаю, что нет ни у кого мнения о том, что снижение должно прекратиться. Все хором, включая Центральный банк, считают, что ставку нужно снижать. По уровню инфляции, мы все знаем, KPI стоял на 4%. И зависимости от того, что у нас будет по итогам года, но точно совершенно ниже, чем то, что мы рассчитывали. Это, в общем, не очень хорошо. Сложно сказать, какая инфляция будет в 2018 году. Скорее всего, существенного роста не будет. Возможно, она будет как раз на уровне 4%, кто знает. В этой связи, в принципе, 7% выглядят достаточно нормально.
— А доходность, которую мы можем увидеть? На какую ставку можно будет рассчитывать?
— Рынок становится все более и более здоровым, все более и более тяжелым. Я считаю, что зарабатывать деньги тяжело намного правильнее и лучше, чем иметь серьезные бенефиты на растущем рынке, потому что рано или поздно рост заканчивается, и тогда те, кто имел модели, направленные только на рост, мягко говоря, не понимают, что делать. Конечно, в этой связи существует устойчивая тенденция к тому, что зарабатывать будет тяжелее. Маржа реально будет сужаться, снижаться, и ставки будут снижаться. Это в целом хорошо для заемщиков. Но при этом заемщики в настоящий момент очень аккуратно подходят к вопросу, если мы говорим про юридических лиц, про компании, очень аккуратно занимают. А что касается населения, я очень надеюсь, что не будет у нас очередного надутого «пузыря» потребительского кредитования.
— Кстати, вы видите какой-то потенциальный риск, условно говоря? Мы слышим от тех же членов правительства, даже от президента намеки на такую нормализацию, как ее называют, системы ипотечного кредитования и прочее. Если получится так, что эти инициативы претворятся в жизнь, и возникнет очередной бум, потребительского в том числе, кредитования, банковская система справится?
— В основном, когда идет речь о том, что нужно стимулировать ипотечное кредитование, нужно делать его более доступным, речь идет, в первую очередь, про процентные ставки. Я, честно говоря, не слышал такого, что, мол, давайте раздавать деньги всем направо и налево, не принимая в расчет риски. Да, ипотека должна становиться дешевле. И она, скорее всего, будет становиться дешевле для населения. Но это совершенно не означает, что банки будут кредитовать более активно, потому что фактор риска никто с повестки дня никуда не убирал. Поэтому, если посмотреть на то, что сейчас все еще существует достаточно большой объем недорезервированных кредитов в системе, скорее всего, банки будут осторожно относиться к агрессивному росту потребительского кредитования, ипотеке той же самой, несмотря на обеспеченное финансирование, все равно. Поэтому она будет доступнее с точки зрения стоимости, что хорошо. Но она, скорее всего, будет либо такой же не очень легко доступной для всех абсолютно с точки зрения риск-профайла заемщика. По крайней мере, я очень надеюсь на то, что активные игроки на розничном рынке не будут занимать слишком мягкую позицию по отношению к оценке рисков, потому что мы знаем, к чему это в результате приводит.
— Как вы думаете, если бы вам сейчас предложили озвучить некий девиз или формулу успеха в 2018 году, что бы сказали?
— Очень непростой вопрос.
— Простого варианта нет, я понимаю.
— Да.
— О чем бы вы могли бы попросить того же регулятора?
— Знаете, нам от регулятора, по большому счету, ничего, наверное, и не нужно, кроме того, чтобы не было сюрпризов. Мы достаточно хорошо и быстро адаптируемся к изменениям среды. Но если этих изменений будет меньше, предсказуемость будет такой же, по крайней мере, как она сейчас, мы себя будем вполне комфортно чувствовать.
— А в чем может быть такой существенный риск в 2018 году в целом для системы?
— Банки не очень эффективно управляют расходами – многие, по крайней мере. И банки не очень адаптированы к зарабатыванию таких тяжелых денег в долгосрочной перспективе. Мы все еще очень тяжело отходим от модели зарабатывания на растущем рынке. Это применимо и к российским банкам, и к иностранным «дочкам». На самом деле, доходы будут даваться все тяжелее и тяжелее. И перестроить модель, сделать более динамичной, живой — это большой вызов для многих моих коллег, и для нас в том числе.
— Есть ли какие-то пожелания вкладчикам, рекомендации на 2018 год?
— Я думаю, что нужен баланс все-таки, очень внимательно нужно рассчитывать.
— Это как бы универсальный ответ, а если в процентном отношении — сберегать или тратить?
— Сберегать. К сожалению, ставки в настоящий момент не очень привлекательны, но все равно я думаю, что стоит держать деньги.