премьера кино
На экраны выходит "Сын" — новый фильм бельгийцев Люка и Жан-Пьера Дарденнов. АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ без колебаний готов занести его в пятерку самых сильных киновпечатлений года.В общем-то я не одинок. В мае "Сын" (Le fils) считался одним из основных фаворитов в Канне, а исполнитель главной роли Оливье Гурме (Olivier Gourmet) был награжден актерским призом. В сентябре кинокритики всего мира включили картину Люка и Жан-Пьера Дарденнов (Luc et Jean-Pierre Dardenne) в десятку лучших в мировом репертуаре года. Правда, не в пятерку, но и это серьезный успех для режиссеров из некинематографической страны.
Бельгия не Франция и даже не Дания: там нет большой киноиндустрии, нет бурных волн и течений. Если чем страна в последние годы и заметна, так педофильскими скандалами и зверскими преступлениями. Все это упрятано Дарденнами за кадр: в "Сыне" об убийстве только говорится, но в течение всего фильма по коже бегают мурашки и ожидаешь худшего. Это как если бы Хичкоку заказали кино про жизнь пролетариата или, наоборот, Кена Лоуча (Ken Loach) заставили снять триллер, не вылезая из своей любимой рабочей среды.
Весь фокус в том, что фильм разыгрывается на складе и в столярной мастерской. Хотя в ней не делают гробов, но сама мастерская подобна гробу, который сколотил Оливье, похоронив там свои чувства к убитому сыну-подростку. И вот он, лысый подслеповатый столяр-перфекционист, оказывается приставлен профессиональным наставником к мальчишке-убийце. Месть кажется неизбежной. На одном пятачке дровяного склада встречаются производственная, криминальная и психологическая драмы. Встречаются, чтобы всем вместе отойти в сторону, уступив место притаившейся за ними притче.
Библейской Иосиф не по простому совпадению был плотником. Дерево и все, что из него мастерит человек, несомненно, обладает душой: эта душа страдает и хранит память о прежней жизни. В фильме Дарденнов люди подобны изувеченным, обрубленным деревьям или впивающимся в них железным гвоздям. Именно так впиваются друг в друга Оливье и его новый подмастерье: разорвать их можно только клещами.
Самое поразительное, что Дарденны ни слова не говорят о Боге и морали, сохраняя пугающую верность прозаической столярной фактуре. Ни одной возвышающей или отвлекающей музыкальной ноты. Камера с маниакальностью вуайера движется за героями, как будто намерена их поймать, застукать на горячем. Но чем дальше, тем больше сквозь гиперреалистическую эстетику пост-Догмы просвечивает силуэт метафизической Троицы: Отец, Сын и Святой Дух.
Триумф "Сына" в Канне был тихим: после того как три года назад братьев-режиссеров скандально увенчали Золотой пальмовой ветвью, шанса на главный приз у них больше не было. Однако в качестве их предыдущей ленты "Розетта" (Rosetta), где режиссеры скрестили Догму с Кафкой и Горьким, еще могли быть сомнения. "Сын" убедил всех: Дарденны — мастера высочайшего мирового класса.
Давно возникло впечатление, что кинематографу как-то особенно, хотя и не вполне ясно почему, для движения вперед нужны братья. К Люмьерам, Тавиани, Михалковым, Каурисмяки, Коэнам теперь можно с полным основанием причислить Дарденнов.