О различии в подходах российских и зарубежных рейтинговых агентств, особенностях методологии и перспективах отрасли экономический обозреватель «Коммерсантъ FM» Олег Богданов побеседовал с генеральным директором «Эксперт РА» Сергеем Тищенко.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
— Как можно охарактеризовать реформу рейтинговой отрасли, которая прошла в этом году? Это радикальный подход Центрального банка?
— Я думаю, что действительно изменения носят радикальный характер, но они являются составной частью общего стратегического движения Центрального банка по совершенствованию работы финансовых рынков.
— Вот в этом направлении интересен подход Центрального банка по поводу западных рейтинговых агентств — их вообще не останется в России? Или в каком-то виде останутся все-таки?
— Если быть предельно кратким, то до тех пор, пока будут сохраняться западные санкции, вряд ли западные агентства будут работать на нашем рынке в таком же объеме, как и национальные агентства. Вопрос заключается в наличии коллизий законодательства. Если санкции будут прекращены, то вполне возможно, что западные агентства сочтут для себя возможным учредить юридические лица на территории Российской Федерации, и в рамках ФЗ-222 [«О деятельности кредитных рейтинговых агентств в Российской Федерации» — прим. Ъ] они смогут работать так же, как и национальные рейтинговые агентства.
— Здесь вопрос подхода Центрального банка, насколько я понимаю? Для многих компания, для юридических лиц важен подход Центрального банка? Если Центробанк принимает в качестве залоговых средств активы только с российскими рейтингами — это одна история, если с западными рейтингами — это другая история. Если мы говорим об агентствах S&P, Moody’s, то они всегда меряли по российской шкале, но сейчас этого нет, насколько я понимаю.
— Я бы разделил вопрос на два. Первое — есть четко определенные нормы закона, которые обязаны выполнять все, в том числе и Банк России. В соответствии с этим законом агентства, которые претендуют на то, чтобы быть включенными в государственный реестр, должны иметь юридическое лицо, учрежденное на территории страны по законодательству Российской Федерации. Но вот это как раз для западных агентств и не подходит, поскольку вопрос санкций сразу вызывает определенные коллизии. Что касается применения рейтингов, то и сейчас никто не запрещает российским юридическим лицам получать рейтинги западных рейтинговых агентств, но эти рейтинги применяются только на западных рынках. А если мы хотим занять деньги на западном рынке, то, безусловно, мы будем рейтинговаться по международной шкале, получать рейтинги состоявшихся на рынке агентств для того, чтобы иметь больше шансов и по более низкой ставке привлечь финансирование.
— Соответственно, эта история наша сугубо, когда Центральный банк применяет к активам подходы сугубо российские? И тут только два агентства, насколько я понимаю, играют роль большую?
— Это только начало истории российской, о которой вы упомянули, поскольку есть сейчас два агентства, которые аккредитованы в государственном реестре. Второе — мы работаем пока по национальной шкале. На сегодня существует целый перечень нормативных документов Центрального банка, Министерства финансов, в которых фигурируют рейтинги, естественно, российских рейтинговых агентств, которые работают по национальной шкале и аккредитованы. Что касается западных агентств, то до сих пор существует целый ряд документов Центрального банка, в которых фигурируют и сейчас агентства «большой тройки». Но это больше связано с базельским комитетом, с регулированием определенных нормативов. И Центральный банк ставит для себя задачу, чтобы национальные рейтинговые агентства разработали методологии по международной шкале, были признаны базельским комитетом и были признаны на международном рынке, и тогда и национальные рейтинговые агентства смогут работать по этим стандартам и в нормативных документах, в частности Центрального банка, тогда появятся национальные рейтинговые агентства. Но для этого требуется время.
— В чем различие подходов к национальным агентствам и к западным агентствам?
— Дело в том, что по международной шкале «большая тройка» использует, прежде всего, методологию, которая связана и опирается на суверенный рейтинг. И именно это в условиях санкций сразу привело к тому, что автоматически практически для всех экономических субъектов на российском рынке рейтинги начали понижаться, независимо от их финансового состояния…
— То есть базовый актив снижается, и снижаются все другие…
— Да, а если суверенный рейтинг снижается по политическим причинам, какими являются и санкции, то с экономикой это расходится в разные стороны.
— Если мы говорим о подходах различных рейтинговых агентств к оценке макроэкономической ситуации, то многие упрекают, что российский подход ангажирован — не соответствует реальности оценка рейтинговых агентств. Что можно возразить?
— Я сказал бы, что мы живем в такое время, когда большинство действующих лиц на нашем экономическом горизонте уже получили современное образование в области экономики и макроэкономики, которое соответствует западным стандартам. С этой точки зрения можно сказать, что мы мыслим одинаково, показатели измерения состояния экономики у нас одинаковые. Западные источники нередко ставят на первое место руководителя нашего Банка России по своей квалификации и по результатам деятельности. Поэтому об ангажированности, мне кажется, говорить сейчас трудно. У нас одни и те же стоят задачи. Другое дело, что мы относимся все-таки к категории стран с emerging markets — развивающимися рынками. Я считаю, что здесь нет ничего обидного, поскольку мы действительно строим рыночную экономику совсем недавно, третье десятилетие. Но успехи и шаги, которыми мы двигаемся, очень серьезные, поэтому, с точки зрения макропоказателей, с точки зрения развитости финансовых рынков, безусловно, мы еще отстаем от развитых рынков. И нет ничего зазорного в том, чтобы признать это.
— Но, кстати, в последнее время идет большая дискуссия среди инвестиционного сообщества о том, что такое «риск» и «качество». Раньше понятно было, что такое качество — treasuries американские, европейские облигации. Сейчас немного, так сказать, видоизменяется эта формация. И даже несмотря на санкции, наши облигации ОФЗ являются очень качественным инструментом и активом.
— Безусловно, именно поэтому практически 2 трлн вложено западными инвесторами в наши облигации.
— 30% от общего?
— Да, это очень большая сумма, если в пересчете по текущему курсу, например, то это примерно $34 млрд — это очень серьезные вложения. Но, безусловно, эти вложения определяются, прежде всего, на качелях процентной ставки и рисков. Инвесторы оценивают риски как незначительные, а ставку — весьма привлекательной.
— Кстати задача рейтингового агентства — оценить тенденцию или риск?
— Безусловно, риски. Рейтинговое агентство, прежде всего, определяет риск. И рейтинг — прежде всего, оценка вероятности дефолта.
— Риск невозврата вложенных средств.
— Именно: потери, их вероятность. Мы не можем говорить — «черный» или «белый». Мы не можем говорить однозначно с вероятностью 1 или 0. Но мы обязаны и мы стараемся предупредить инвесторов при принятии ими инвестиционных решений – не важно, институциональных инвесторов или физических лиц — каков, с нашей точки зрения, уровень риска. И отличие от индивидуального инвестора заключается в том, что мы все-таки определенный институт, у нас есть квалифицированные специалисты, методологии, опыт, контроль со стороны регулятора, и мы делаем именно эту работу для того, чтобы массовый инвестор мог воспользоваться результатами этой работы и снизить свои риски.
— У нас в стране есть суверенный риск, есть корпоративный риск — как они соотносятся? Где больше, где меньше в последнее время?
— Дело в том, что, если мы говорим о национальной шкале, то в данном случае мы практически суверенный риск не рассматриваем. Мы считаем, что государство свои обязательства выполняет. И в этом плане мы рассматриваем этот риск как близкий к нулевому.
— Вот у нас у населения очень часто есть убеждение, что общий долг – суверенный вместе с корпоративным считается — достаточно большой. Но на самом деле суверенный долг совершенно ничтожен по сравнению с ВВП.
— Он существенно меньше, чем в Соединенных Штатах. И если говорить, например, про Соединенные Штаты, то нередко можно увидеть и услышать заключение, что дефолт доллара просто невозможен, потому что они имеют печатный станок и печатают деньги.
— Там есть Федрезерв, который, если вдруг наступит такой момент, сразу начнет какую-нибудь программу количественного смягчения номер четыре, сразу начнет выкупать это все.
— Да, с теоретической точки зрения это действительно так. Но мы помним 1998 год, и под дефолтом мы понимаем не крах в рублях как таковой, а глобальное изменение курса, соответствующий дефолт именно в корпоративном секторе, которые имели место, как следствие — ухудшение общей экономической ситуации. В этом плане, безусловно, мы говорим о риске в том числе и на государственном уровне. Но для этого существует как раз взвешенная кредитно-денежная политика, и за это отвечает правительство и Банк России.
— А кто оценивает риски, какие специалисты? Насколько можно им верить, насколько специалисты квалифицированы?
— Я бы сказал, что оценка квалификации специалиста в большой степени носит объективный, но опосредованный характер. В рейтинговой деятельности есть такое понятие – матрица дефолтов: результаты многолетней деятельности рейтингового агентства и оценка сравнения рейтингов, которые выставлялись, и вероятности дефолта, если этот дефолт имел место. Поэтому если аналитики неквалифицированные, если методология не соответствует экономической сути деятельности, если рейтинги выписываются на коленке и не имеют ничего общего...
— По заказу может быть?
— Нет, это исключено. Матрица дефолтов для рейтингового агентства — это очень серьезный показатель. И регулятор имеет право как включить в реестр рейтинговые агентства, так и исключить из этого реестра.
— Переходим к тому, как оценивают рейтинговые агентства состояние нашего корпоративного сектора, прежде всего банковского сектора. У многих финансистов после прошедшего лета очень много вопросов к рейтинговым агентствам — каким образом они рейтинговали наши банки. В чем проблема?
— Реформа рейтинговой деятельности действительно была очень серьезной.
— С июля Центробанк обязал всех перейти на российскую шкалу, я так понимаю?
— Даже не с июля, практически мы начали работу с начала года, а с середины года прекратили приниматься рейтинги западных рейтинговых агентств. Они не зарегистрировали юридические лица и потеряли возможность работать по национальной шкале на российском рынке.
— То есть любой наш банк, который имел или имеет на балансе различные активы, которые рейтингуются или рейтинговались западными агентствами, не может или не мог использовать в качестве обеспечения для работы с Центральным банком, если он не получил рейтинг наших рейтинговых агентств?
— Одного или двух, в зависимости от подхода. Подходы есть разные, но действительно в рамках ФЗ-222 рейтинги могут присваивать исключительно агентства на территории Российской Федерации, которые зарегистрированы и входят в реестр. Вопрос в следующем: почему два агентства? Дело в том, что возможности получить аккредитацию имели все желающие организации, которые называют себя рейтинговыми агентствами. Было ограничение по минимальному капиталу 50 млн руб., требований было достаточно много разнообразных: по методологиям, которые нужно было представить, по квалификации аналитиков, персонала, по наличию дополнительных методологических подразделений, которые должны были появиться в рейтинговых агентствах и обеспечивать валидацию методологии. Изменений действительно было много, и это очень серьезные изменения на рейтинговом рынке. Пока прошли два агентства. Появятся еще агентства? Может быть. Но я должен сказать, что рейтинговый рынок небезграничен. И будем откровенны, что практически весь мир покрывается тремя, сейчас — четырьмя международными агентствами, и этого оказывается вполне достаточно.
— Moody’s, S&P и Fitch?
— И Dominion.
— Но тут, наверное, важно, что принимает Центральный банк в качестве обеспечения?
— Центральный банк за конкуренцию, безусловно. ЦБ четко ограничил российский рынок российскими рейтинговыми агентствами.
— А это правильно, как вы думаете?
— Я считаю, что абсолютно правильно, потому что мы избежали как раз того самого конфликта интересов между санкциями и независимой оценкой риска как такового. Поэтому я и хотел бы вернуться еще раз к вопросу по поводу «двух, трех или более агентств». Моя субъективная точка зрения — Банк России, безусловно, рассматривал ситуацию с точки зрения зрелости, состоятельности этого рынка. Мы помним, что было на рынке рейтинговых услуг до принятия соответствующего закона и работы нынешнего регулятора. К сожалению, был демпинг — падение цен ниже себестоимости, когда, например, из рейтингового агентства «Эксперт РА» клиент мог уйти и тот же самый рейтинг получить по цене в два раза ниже в другом агентстве. Банк России, безусловно, думал и об этом. Поэтому подход и допуск рейтингового агентства на этот рынок, прежде всего, определяется серьезностью намерений — это и размер капитала, и серьезность подходов: персонал квалифицированный, его численность, наличие отработанных методологий, опыт работы. Поэтому просто так — я сегодня захотел, завтра меня зарегистрировали в качестве рейтингового агентства и я с товарищем вдвоем занимаюсь этой деятельностью — к счастью, не получится. Слишком серьезен подход регулятора.
— Какими индикаторами вы пользуетесь для определения состоятельности компании?
— Методология — все-таки достаточно формализованная, с одной стороны, математическая часть плюс еще определенные коэффициенты, которые используются при оценке аналитиками и уточняются при процедуре на рассмотрении этого вопроса на рейтинговом комитете.
— Но компания сама к вам идет или вы идете к компании?
— Нет, безусловно, сама. Рейтинговая деятельность нужна для компании, например, если она планирует либо разместить облигации, либо привлечь пенсионные деньги, либо предлагать свои услуги на том или ином рынке. Безусловно, компании заинтересованы сейчас в этом.
— Вот эта новая тема – выход на ICO, такие компании не пользуются услугами рейтинговых агентств, к вам еще никто не обращался?
— К нам никто не обращался. Но если говорить честно, то мы, естественно, об этой теме задумывались. Когда познакомились поближе с этой темой, то появилось общее ощущение, что, наверное, эта тема еще очень далека от некоего состояния зрелости. Я согласен в большей степени с теми, кто оценивает эту отрасль как «пузырь».
— И пока это труднорегулируемая сфера?
— Когда только ленивый не выходит на ICO и не пытается сделать свой суррогат валюты, то это напоминает историю Кеннеди-старшего — когда он чистил обувь, обувщик спросил у него, как он порекомендует распорядиться акциями, и он понял, что надо закончить с биржевой деятельностью и выйти с рынка.