Советник первого заместителя председателя Банка России Сергей Моисеев подчеркивает, что в процессе подготовки реформы лизингового рынка регулятор был "на прямой связи" с участниками отрасли, и называет законопроект во многом "детищем самого рынка лизинга". О том, как реформа изменит рынок, он рассказал в эксклюзивном интервью "Ъ".
Советник первого заместителя председателя Банка России Сергей Моисеев убежден, что "живые" игроки рынка справятся с новыми требованиями регулятора
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Дискуссия о необходимости и целесообразности реформы рынка лизинга и ее отдельных аспектов идет уже полгода. Удалось ли найти согласие с той частью отраслевого сообщества, которая опасается последствий реформы?
Лизинговый сектор в значительной мере неоднороден. Группа малых компаний действительно с опасениями смотрит в будущее. В ходе диалога мы последовательно снимали каждое из них. В результате законопроект претерпел изменения. Из всего набора предложенных шагов в законопроекте остались два принципиальных пункта: регистрация субъектов лизинговой деятельности в государственном реестре и переход на учет и отчетность по международным стандартам. Остальные вопросы, которые могли волновать участников рынка, в том числе проблема действующих договоров, ограничений на виды деятельности и другие предложения, после консультаций с участниками рынка были так или иначе сняты. Несмотря на упрощения, конечная цель осталась без изменений — государство превращает лизинговый бизнес в институционализированный, прозрачный.
Недавнее исследование ФАС России этого рынка показало, что треть компаний, не соответствующих требованиям законопроекта, де-факто не ведут лизинговой деятельности, четверть имеют собственный капитал ниже нуля. Это означает, что клиенты им ничего не платят или что они "проели" свой капитал, в лучшем случае расплатившись с кредиторами. Это неработающая часть рынка. Для остальной, "живой" части рынка разработчики подготовили очень лояльные условия по собственному капиталу: 10 млн руб. на переходном этапе реформ и 20 млн руб. на заключительном — это рекордный минимум для сопоставимых финансовых рынков. Переход на МСФО — это не особое изобретение для лизинга, на международные стандарты учета и отчетности должны перейти все российские юридические лица.
Некоторые эксперты полагают, что реформа выбьет с рынка малые и средние лизинговые компании, которые работают с малым и средним бизнесом в регионах, что не замедлит сказаться на местной экономике. Что вы им можете ответить?
Банк России не делает различий между участниками рынка — большие они или маленькие, частные или государственные, иностранные или отечественные. Никакого значения в экономическом плане это не имеет. Важен не размер, а надежность, эффективность и добросовестность.
Лизинговый бизнес устроен достаточно просто: в пассивах лизингодателя — кредиты, в активах — кредитные требования к клиенту. И если у лизингодателя капитал всего 10 тыс. руб., то первый же неплатеж со стороны клиента автоматически приведет его к финансовой несостоятельности. История это только подтверждает: в свое время в России было свыше 3 тыс. лизинговых компаний, и где они теперь? Их давно уже нет. Рыночные механизмы сами вымывают слабых игроков с рынка, и одна из главных причин — их слабая капитализация и отсутствие риск-менеджмента.
Сегодня мы продолжаем наблюдать на этом рынке явление, когда происходит бесконечная череда созданий и закрытий микрокомпаний. Предприниматели учреждают новые лизинговые компании, бросая старые и не расплатившись с кредиторами. Росфинмониторинг отчитывается о сомнительных операциях микрокомпаний, которые под вывеской лизинга занимаются далеко не лизингом. Доверия к лизинговому рынку это не добавляет. Особую категорию составляют дочерние банковские лизинговые компании, многие из которых созданы для обхода пруденциальных ограничений на материнские банки. Мы не против тех или иных структур, однако мы за то, чтобы они были добросовестными, надежными, устойчивыми.
Ну, вы же сами не исключаете того, что множество небольших компаний не смогут соответствовать новым требованиям. Насколько могут измениться количество участников, объемы рынка, ставки для клиентов?
Какая-то часть компаний будет, безусловно, уходить в смежные сферы — аренду и продажу в рассрочку. Однако на отраслевой структуре это никак не скажется. Лизинговый сектор в краткосрочном периоде будет продолжать расти ежегодно темпами, выражаемыми в двузначных числах. Мы не ожидаем негативного влияния реформы ни на объемы, ни на цены, ни на конкуренцию. Исследование ФАС России показало, что компании, у которых нет 10 млн руб. собственного капитала,— это всего 2-3% рынка по объему лизинговых платежей. Уже в первом полугодии рынок вырос на 14%, и, по всей видимости, по итогам 2017 года лизинговый портфель увеличится на 20-30%. Рост обеспечивается отнюдь не за счет сегмента малых лизингодателей. Мы абсолютно не согласны с тем, что реформа обрушит экономику, "перекроит" рынок, нарушит конкурентные условия,— все это вымысел.
Практика показывает, что "белый", легальный бизнес будет расти быстрее, чем компании, которые не захотели о себе публично заявлять. Более того, стоимость пассивов для "уклонистов" будет выше, соответственно, ценообразование вытолкнет их в более рисковый клиентский сегмент. Лизингодатели, получившие официальный правовой статус лизинговой компании, окажутся в более выигрышной конкурентной позиции. Аналогичные процессы мы наблюдали в микрофинансировании.
Повторюсь, мы не против маленьких компаний. Наоборот, именно для них мы сделали беспрецедентные условия по минимальному капиталу (крупных игроков это не беспокоит), по продолжительности переходного периода, в том числе и по переводу отчетности на международные стандарты учета. Исключительно для лизингового рынка в Банке России был создан экспертный совет по бухучету, чтобы облегчить подготовку и взаимодействие с регулятором. Ни для страховщиков, ни для пенсионных фондов, ни для микрофинансовых организаций таких уникальных условий не создавалось, хотя принимались гораздо более жесткие регуляторные решения.
Участники рынка опасаются того, что введение регулирования для лизинговых компаний коснется и их клиентов, прежде всего малых и средних предпринимателей. В частности, некоторые говорят о том, что увеличится количество документов, которые лизингодатели и их клиенты должны оформлять и предоставлять регулятору. Это так?
Это какой-то миф. Счет-фактура, акт, договор и график платежей — этот исчерпывающий перечень документов для лизинговой деятельности как был, так и остался, никто не вмешивается в документацию и оформление контрактов. Если сама лизинговая компания захочет адекватно оценить риски своих клиентов, она может запросить у них любую управленческую отчетность или информацию. Но это связано с кредитной политикой лизинговых компаний, а не с проведением реформы, переходом на новый план счетов или отраслевые стандарты бухучета.
Если же речь идет об обмене информацией между лизинговыми компаниями и Банком России, то и в этом случае ни о каких "тоннах бумаги" не может идти и речи: документооборот осуществляется исключительно в электронной форме. Взаимодействие происходит через личный кабинет, программное обеспечение самостоятельно формирует данные и автоматически отправит их на сервер Банка России. По гамбургскому счету я никаких проблем не предвижу.
Разговоры о сложности перехода на МСФО — мол, компаниям будет трудно делать дисконтирование денежного потока и прочее — из той же серии. На самом деле это надуманная проблема. Когда вы приходите в банк, вы же не сами рассчитываете график платежей по кредиту — для вас его делает менеджер банка. То же самое для своего клиента сделает и лизинговая компания — выдаст на руки все необходимые расчеты и графики платежей. Это международная практика, а цена вопроса — копеечная.
Кстати, об обязательном переходе на единый план счетов. Зачем конкретно это делается?
Сейчас в балансе лизинговой компании мы можем увидеть строку "кредиторская задолженность". А в чем она выражена? Что это — кредиты, облигации, займы у населения? Сейчас сторонний аналитик или инвестор понять этого не может, а в новом формате приведена подробная разбивка. Она необходима как самим компаниям, так и их аудиторам, кредиторам, контрагентам, чтобы не нужно было запрашивать дополнительную информацию или теряться в догадках. Любое заинтересованное лицо может взять баланс и увидеть важнейшие параметры бизнеса так же, как в отчете о прибылях и убытках видны расходы на аренду, на зарплату сотрудникам, на командировки, на рекламу и так далее. Это означает транспарентность, чего мы и добиваемся на рынке лизинга.
Прозрачность приведет к отделению зерен от плевел. Здоровые компании получат больше доверия, риск-премия по ним снизится, стоимость финансирования также упадет, произойдет расширение доступа к кредиту. "Рыночная дисциплина" со стороны кредиторов и инвесторов, а также, что немаловажно, со стороны государственных органов отсеет нездоровых игроков. Однако, чтобы решить проблему ложного выбора между здоровыми и несостоятельными лизингодателями, необходимо обеспечить прозрачность рынка.
Как раз участники рынка и задаются вопросом, во сколько им такая транспарентность обойдется. В частности, все говорят о необходимости менять программное обеспечение...
Да, она стоит некоторых денег, но мне кажется, что масштабы затрат искажаются некоторыми участниками рынка. К примеру, я слышал заявление, что модернизация автоматизации будет стоить 24 млрд руб. Тот, кто это выдумал, очевидно, уже заранее знает, сколько компаний на рынке будет в 2021 году, сколько будет стоить программное обеспечение в 2021 году и т. д. Правда такова, что простейший коробочный софт для небольших организаций стоит около 40 тыс. руб. в год. Если деятельность компании более сложная и унифицированное решение не подходит, то стоимость программного обеспечения растет и может превысить 1,5 млн руб. Если же у вас многофилиальная федеральная компания с децентрализованным управлением и учетом в регионах, то стоимость разработки и последующего внедрения подобных систем может достигать действительно больших сумм, как у любых крупных корпораций.
Мы, как регулирующий орган, не имеем права вмешиваться в коммерческие отношения участников рынка с поставщиками программного обеспечения, это их бизнес-интересы. Единственное, чем мы можем и готовы помочь,— проводить методические консультации, растянуть внедрение во времени, способствовать координации участников лизингового рынка с производителями программного обеспечения.
Могли бы вы предположить, что было бы на рынке, если не проводить никаких реформ?
А было бы следующее. "Серая" часть рынка продолжала бы процветать, поскольку для нее есть питательная среда. Отношение кредиторов и государства к отрасли оставалось бы настороженным, доверие было бы невысоким, а процентные ставки — не самыми привлекательными. В этих условиях доверие будет сохраняться только к компаниям с участием государства или дочерним компаниям крупнейших банков, за которыми опять же стоит государство. Бизнес частного сектора будет строиться только в силу аффилированности или наличия неформальных связей. Соответственно, возможность развития рыночного лизинга будет убывать со временем. В финале — государство с банками делит пополам лизинговый сектор.
Долгосрочные последствия — зависимость от состояния государственного бюджета и банков, процикличность, высокая концентрация рисков. Понятно, что такой рынок не может быть в долгосрочной перспективе эффективным и будет накапливать скрытые системные риски. А держателями рисков становятся Министерство финансов и Центральный банк. Первое будет отвечать за капитализацию компаний, прямо или косвенно связанных с правительством. Банк России — за санацию банков с неудачным лизинговым бизнесом. У нас уже есть конкретные примеры. Хотя на первый взгляд это кажется парадоксальным, но стратегическое решение — это развитие частного, независимого, диверсифицированного лизинга. Для него и предназначена реформа.
Вы упомянули о "сером" сегменте рынка, о котором редко говорят публично. Что это такое? Как реформа будет ему противодействовать?
К нам в Банк России и раньше приходила информация от Росфинмониторинга о том, что некоторые фирмы, именуя себя лизинговыми компаниями, на самом деле занимаются сомнительными операциями. Неудивительно, что, когда началась подготовка законопроекта по реформе лизинга, коллеги из Росфинмониторинга активнее начали обращать наше внимание на лизинговые компании и просить учесть их выводы при подготовке законопроекта.
Сейчас мы получаем перечни компаний, которые реальной предпринимательской деятельности не ведут, имеют уставный капитал 10 тыс. руб. и под личиной лизинга занимаются бизнесом на грани легального. Ежеквартально Росфинмониторинг инициирует судебные разбирательства. Не буду говорить о конкретных схемах, но, к сожалению, это факт. Другая значительная часть случаев — это передача имущества в лизинг аффилированным лицам исключительно для минимизации налогов. Отсутствие транспарентности в деятельности лизинговых компаний не позволяет вовремя выявить нарушения налогового законодательства, что на длительных периодах лизинговых контрактов вырастает в гигантские суммы штрафов и недоимок.
Такой, с позволения сказать, "бизнес" существует, но при уставном капитале 10 млн руб. открывать и закрывать десятки фирм уже будет как минимум накладно. Кроме того, если лизинговым компаниям придется вводить в своих организациях систему риск-менеджмента, повышать эффективность внутреннего контроля, что тоже заложено в положениях реформы, то на рынке оптимизационных услуг вместо лизинга будет меньше. Для разработчиков проекта это не главная задача, а косвенный эффект от реформы, но и он будет положительным.
На отечественном рынке лизинга активно развивается как финансовый лизинг, тяготеющий по своей природе к банковскому кредиту, так и операционный лизинг, более похожий на арендный бизнес. Могли бы вы разъяснить суть этого дуализма с позиции регулирующего органа? В чем смысл спора об их различиях и сходстве?
В отличие от банков или страховщиков, для которых есть четкое международное определение вида деятельности, а операционные процессы хорошо регламентированы отраслевыми стандартами, в лизинге международная стандартизация отсутствует. Причин тому две. Во-первых, развитый рынок лизинга существует в немногочисленной группе стран. Во-вторых, лизинг как инструмент финансирования приобретения активов родился искусственно под влиянием государственной политики стимулирования инвестиций в основные средства. Лизинг в глобальной экономике еще не настолько распространен, чтобы для него были разработаны международные стандарты. Каждая юрисдикция имеет собственное определение лизинга как вида деятельности и по-своему решает проблему упомянутого дуализма.
В прошлом с точки зрения учета операций действительно было различие между финансовым и операционным лизингом. Финансовый лизинг — это чаще всего длинные сроки контракта с выкупом имущества в собственность, операционный — как правило, короткие и средние сроки контрактов без выкупа имущества, говоря проще, аренда. Операционный лизинг, как правило, учитывался за балансом компании, тогда как финансовый лизинг компании предпочитали держать на балансе. За рубежом по МСФО лизинговое имущество должно было числиться у клиента. В России стороны договора могли самостоятельно решить, у кого числится имущество, поскольку это имеет налоговые последствия. В результате в России сложилась специфическая форма лизинга, отличная от международной практики. Новый стандарт МСФО де-факто ликвидирует аренду, он же операционный лизинг, как самостоятельное явление. Теперь любой лизинг и аренда становятся финансовой операцией: обязательства по лизингу — это финансовые обязательства, а лизинговые платежи приравниваются к процентным расходам.
Для российских компаний исправление зигзага истории — непростая задача, поскольку она влияет на экономику сделки. Это объясняет, почему отдельные лизингодатели не хотят ни МСФО, ни устранения правового дуализма. Однако, на наш взгляд, новый подход будет экономически правильным и более понятным для всех контрагентов и регулятора.
Смогут ли нынешние игроки рынка продолжать одновременно заниматься и лизингом, и арендой?
Хочу подчеркнуть, что мы регулируем субъектов рынка, а не саму деятельность. Компании, которые занимаются лизингом, смогут заниматься и другими видами деятельности, включая аренду и продажу в рассрочку, законопроектом это не запрещается.
Арендой, по сути, может заниматься любое юридическое лицо, соблюдая установленные законодательные нормы и уплачивая налоги. Мы же не называем прокат лыж лизингом? Это товарная операция, а не финансовая. Проведение этого четкого водораздела, по нашему мнению, наконец-то сделает лизинг специальным защищенным инструментом инвестиций в средства производства, что, в свою очередь, будет позитивно влиять на экономику в реальном секторе, вести к долгосрочному росту ВВП и расширению налоговой базы для бюджета.
Безусловно, для этого необходимо упростить процедуру разрешения конфликтных ситуаций, о чем справедливо говорят участники рынка, чтобы в случае неплатежей лизингодатель мог без суда изъять объект лизинга из пользования клиента. Мы как раз в этом направлении движемся, что невозможно без создания прозрачности на рынке. Государство должно видеть, кому оно помогает и кого защищает.