музыка фестиваль
На петербургском фестивале Earlymusic концерты, как известно, бывают двух видов — "для всех" и "для некоторых". В минувшую субботу в Большом дворце Павловска состоялся — по терминологии фестиваля — "эксклюзивный" концерт Лондонского фортепианного трио (The London Fortepiano Trio). Некоторые остались довольны. Среди них была и ОЛЬГА Ъ-КОМОК.Разумеется, содержание любого закрытого концерта музыкой не исчерпывается, а репортаж о нем неминуемо начинает походить на светскую хронику. Но даже если оставить в стороне имена присутствовавших, предварившую концерт экскурсию по дворцу или заключительный банкет в Розовом павильоне, никак не обойти молчанием, к примеру, благородный жест господина Алана Рубина (Alan Rubin). Известный антиквар и супруг основательницы Лондонского трио Линды Николсон (Linda Nicholson) предложил за свой счет отреставрировать редчайший инструмент, принадлежащий Павловскому дворцу,— пианофорте, которое в конце XVIII века построил для Екатерины II Роберт Адам. Все же сколь ни очаровательна была компания, собравшаяся в Греческом зале дворца, сколь ни прекраснодушно желание устроителей фестиваля услышать трио Моцарта и Гайдна в "аутентичной" камерной обстановке, то есть так, как они звучали при жизни самих композиторов и поклонника их творчества императора Павла I, Лондонское фортепианное трио следовало бы слышать всем. А не только некоторым.
Трио — интернационально и знаменито своими интерпретациями классицистской и ранне-романтической камерной музыки. Равно знамениты и его участники сами по себе. Лидер трио Линда Николсон — английский пионер игры на раннем фортепиано (хаммерклавире) — концертирует и записывается с виднейшими аутентистскими оркестрами Les Arts Florissants и The Orchestra of the Age of Enlightenment. Австрийский скрипач Хиро Курисаки (Hiro Kurisaki), играющий с Линдой Николсон с 1991 года, и французский виолончелист Антуан Ладрет (Antoine Ladrette), присоединившийся к дуэту в 1996 году, выступают с теми же и многими другими "исторически-информированными" оркестрами и ансамблями. Биографии музыкантов таковы, что непонятно, когда и как они репетируют втроем. Но очевидно, что без этого не обходится.
Концерт в Павловске ничуть не походил на сеанс домашнего музицирования — занятия заведомо необязательного и спонтанного. Выверенное, отточенное и рассчитанное на большую аудиторию (при всей свойственной жанру камерной звучности ансамбля) исполнение трио Моцарта и Гайдна внушало мысль не о приятном времяпрепровождении, но о серьезной работе. Ключевые для ансамбля качества — слаженность и единодушие — в филигранном, иногда бисерно-изящном, иногда по-оркестровому мощном звучании Лондонского фортепианного трио были доведены до возможного (или почти невозможного) предела. А интересные, всегда неожиданные музыкальные решения отнюдь не безвестных произведений не давали расслабиться, заставляя усиленно сопереживать музыке. Но более всего радости принесли, пожалуй, не исполнительские доблести трио, а само участие в нем хаммерклавира (хотя понятно, что без первых не "сработало" бы и второе). Чуть гнусавый, чуть постукивающий, немного стеклянный тембр молоточкового фортепиано (специально привезенного к концерту из Финляндии) сполна отвечает звуковой эстетике трио Моцарта и Гайдна. Благодаря хаммерклавиру эти сочинения обрели фантастическую, не историческую даже, а собственно музыкальную достоверность.