Европейская обрабатывающая промышленность остается мировым лидером в области качества конечной продукции, надежности и производительности предприятий. Но это лидерство не безусловно: развивающиеся рынки, например, азиатского региона быстро сокращают свое отставание путем оптимизации процессов, внедрения инноваций и экоэффективных систем. О том, как предприятию стать и оставаться конкурентоспособным в таких условиях в России, рассказал Вячеслав Сеничев, Директор направления Инжиниринг Bilfinger Tebodin в России.
Фото: пресс-служба
— От чего, в первую очередь, зависит конкурентный потенциал производственной площадки?
— Секрет превосходства завода будущего по надежности, производительности и качеству конечной продукции, помимо современных требований и показателей, заключается в трех факторах, определяющих возврат инвестиций: связанности, энергоэффективности, стандартах безопасности. В первую очередь для производителей в таких отраслях как продукты питания, химическая промышленность, фармацевтика, нефть и газ и не только для них, важен так называемый уровень «связанности». Это то, насколько успешно в рамках предприятия организованы процессы сбора, распределения, передачи и анализа информации.
Связь и оптимизация всех аспектов основного технологического процесса — это основа завода будущего. В реальном времени, 24 часа в сутки и семь дней в неделю. Новые современные заводы в России и странах СНГ уже начали техническую интеграцию таких систем связи. В работе со многими инвесторами мы уже на старте продумываем, как максимально эффективно организовать эксплуатацию объекта. На одном из текущих проектов, к примеру, мы делаем математическую симуляцию всех процессов на каждом этапе будущего производства. По всей России и, в частности, в ОЭЗ ППТ «Алабуга» республики Татарстан у нас уже ряд проектов выполнены с применением Lean подхода [так называемое «бережливое производство».— Ред.], использованием принципов 5S [система организации и рационализации рабочего пространства, один из принципов Lean. — Ред.] на этапе эксплуатации.
— Это объекты, которые выполнены с вашим участием?
— Да, объекты наших клиентов.
— А используете ли вы информационное моделирование зданий?
— Мы уже давно перешли на BIM [информационное моделирование или информационная модель здания. — Ред.], и сегодня предлагаем заказчикам не только проектирование в BIM, но и использование возможностей технологии информационного моделирования зданий для оптимизации дальнейшего управления предприятием, чтобы облегчить этот этап для клиента. Инвесторов все больше интересует OPEX [эксплуатационные расходы. — Ред.] — мы поддерживаем их в том, чтобы планировать операционные затраты заранее и внедрять энергосберегающие технологии. В современном мире это требует высоких капитальных затрат, и на российском рынке срок их окупаемости длительный. Однако, уже на территории Черноземья есть примеры российских и международных компаний, которые учитывают долгосрочные перспективы и приходят к нам с таким запросом. Мы рады поддерживать клиентов во всестороннем подходе к проектированию промышленных объектов. BIM — отличный инструмент для этого: в Университете Стэнфорда подсчитали, что его использование на всех этапах проекта действительно экономит до 10% бюджета за счет обнаружения коллизий, значительно сокращает сроки реализации проекта, повышает точность сметных расчетов на 3%, в 5 раз сокращая время на разработку смет.
— Какие подходы к энергоэффективности вы практикуете?
— Сегодня на повестке дня у передовых предприятий: организация замкнутого производственного цикла, использование возобновляемых источников энергии, принципы безотходного производства и автономного энергообеспечения.
Проблема энергоэффективности становится общей для всех стран независимо от климатических условий и наличия углеводородных ископаемых. В этом отношении европейские компании делают ставку на возобновляемые источники энергии. В России энергоресурсы доступны по цене, однако многие заказчики мыслят на долгосрочную перспективу.
Отличный пример есть в Волгоградской области, где предприятие автономно вырабатывает энергию из отходов собственного производства с помощью когенерационной установки. Лузга подсолнечника используется в качестве твердого топлива для выработки промышленного насыщенного пара и электроэнергии для нужд предприятия. В Черноземье тоже есть такие примеры: один из наших проектов предусматривает отправку биологических отходов на биогазовую станцию. В итоге выделяется газ метан, который после используется как топливо для выработки электроэнергии.
— Это не только энергоэффективно, но и экологично.
— Разумеется. Для завода будущего экологичность — это больше, чем просто идея, программа корпоративной социальной ответственности (CSR) или красивый слоган. Намного больше: это неотъемлемая часть бизнес-процессов. Наши европейские коллеги уверены, что этот аспект станет ключевым фактором в проектировании самих предприятий и их оборудования, организации технологических процессов.
И мы тоже отмечаем ориентацию заказчиков на снижение рисков влияния антропогенных факторов на окружающую среду. При проектировании цементного завода в Калуге проектная команда уделила большое внимание эффективной и биологически безопасной организации поставок сырья через реку Оку. По требованию заказчика был спроектирован подвесной конвейер, в результате удалось избежать воздействия на водную экосистему (подвесная конструкция позволила избежать сооружения свай в русле реки). Мы рады, что даже с учетом сложностей площадок заказчики заботятся об экологических аспектах.
На этом же предприятии в качестве альтернативного топлива применяют ТБО региона и сжигание автомобильных покрышек в закрытой печи со специальными фильтрами.
Многолетний опыт «Билфингер Тебодин» в Европе и России говорит о том, что эксплуатационные расходы объектов, возведенных по стандартам экологических зданий BREEAM или LEED, на 10% ниже по сравнению с традиционными. Коммерческие и торговые площадки таких объектов пользуются растущим спросом арендаторов, благодаря чему инвесторы всего мира все чаще выбирают энергоэффективные и экологичные решения.
— Какие еще стандарты необходимо соблюдать заводу будущего?
— Их достаточно много, это зависит от профиля. Важно соблюдать гигиенические стандарты, например. Эта сфера строго регламентирована, особенно для пищевой отрасли, но многие заказчики имеют даже более жесткие внутренние гигиенические нормы, и грамотный проект предприятия гарантирует их соблюдение в полной мере. На одном из проектов в Воронежской области мы уже на стадии проектирования продумывали логистику. В итоге движение автотранспорта выстроено так, что сырье и готовая продукция не пересекаются при следовании по площадке и внутри производственных участков.
Повышенное соблюдение гигиенических норм и стандартов GMP [Good Manufacturing Practic, надлежащая производственная практика. — Ред.] особенно актуально и для фармацевтического производства. «Билфингер Тебодин» имеет опыт в работе с такими объектами в России — в частности, проект фармацевтического завода по производству инсулина в Орловской области.
У нашей компании есть внутренние стандарты качества, и мы рады, что большинство международных инвесторов, приходящих на российский рынок, ценят такой подход.
— Какие перемены ожидают российских производителей в ближайшие годы, как вы считаете? Какие еще тенденции, по вашим прогнозам, мы сможем перенять у европейских предприятий?
— Согласно западным тенденциям, мы ожидаем, что предприятия будут использовать модульное оборудование, конфигурации взаимного расположения производственных участков, гибкость производственных мощностей. Директор глобальных фармацевтических проектов компании «Билфингер Тебодин» Ник Де Кенинг в своем исследовании сформулировал цель заводов будущего так: «Нахождение идеального баланса между рыночным спросом, требованиями качества, эффективностью производства, надежностью поставок, минимизацией складских запасов и скоростью доставки».
Ник уже сегодня отмечает этот процесс в европейском фармацевтическом секторе: все чаще и чаще основные производители берут на контрактную основу как производство (CMO), так и разработку продукта (CDMO), переводя эти бизнес-задачи на подрядчиков. Преимущество таких небольших адаптивных заводов состоит в том, что они работают по запросу, управляются профессионалами, максимально задействуют производственные мощности и являются надежными поставщиками высококачественного специализированного продукта. Способность переориентации и гибкость производства важны, что исходит из повышенного спроса на специализированные или даже персонифицированные продукты в таких секторах, как фармацевтика и пищевая промышленность (диетическое питание, пищевые добавки, спортивные напитки). Кроме того, жизненный цикл продуктов становится короче, что оказывает большее давление и требует инновационных решений.
— Вы считаете, что скоро такие адаптивные заводы начнут появляться и в России?
— Мы полагаем, что активное развитие получат небольшие предприятия, сосредоточенные на поставках инновационной и специализированной продукции. Высококачественный товар, надежная сеть поставок и местные производственные мощности позволят им успешно и быстро реагировать на новые потребности рынка.
Завод будущего должен быть адаптивен во многих направлениях. Завод с гибкими производственными мощностями сможет быстро войти на локальные рынки и получить прибыль от формирующейся экономики, не впадая в зависимость от притока больших инвестиций. В случае роста будет легко повысить производительность модульным способом. Гибкость в выборе выпускаемого продукта позволяет заводу будущего реагировать на новые потребности рынка, а производство вариаций существующих товаров потребует не более, чем адаптации технологии.