Выставка Cartier in Motion прошла в дизайнерском музее Лондона. Ее создатели — британский архитектор Норман Фостер, директор музея на Кенсингтон-Хай-Стрит Деян Суджич и, конечно, команда историков Cartier. Это рассказ о времени, отражавшемся в часах.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: предоставлено Cartier
"Cartier в движении" говорит о ХХ веке, в котором все пришло в движение. И прежде всего техника и дизайн. Техника не могла усидеть на месте — родились самолет, дирижабль, океанский пароход, автомобиль, двигатель внутреннего сгорания. Техника научилась разговаривать с людьми — появились телефон, коммерческое радио. Техника изменила время. Как в плане ускорения жизни, путешествий, передвижений, так и в плане прикладном — именно в это время мужчины вынули часы из жилетного кармана и надели их на запястье.
Вот одна из увеличенных во всю стену фотографий на выставке — пилот за штурвалом самолета. Правда, кабины как таковой нет, и летчик позирует не в пилотском шлеме, а в щегольском котелке. Именно так, сидя на жердочке своего моноплана и раскланиваясь с птицами, совершал свои полеты Альберто Сантос-Дюмон (1873-1932) — знаменитейший парижский авиатор. Это он взял громадный приз в 100 тыс. франков, обещанный бароном де ла Мертом тому, кто быстрее долетит на дирижабле от Сен-Клу до Эйфелевой башни, и половину раздал бедным, а половину — своим рабочим. Вместо коляски Сантос-Дюмон передвигался по Парижу на дирижабле, швартуя воздушный корабль у подъезда. На доме 144 на Елисейских Полях до сих пор висит мемориальная доска в честь поразившего парижан события. Кроме макета Эйфелевой башни с висящим рядом с ней дирижаблем на выставке воспроизведена столовая в доме авиатора, где гости сидели на высоченных стульях, переживая за обедом иллюзию полета.
Альберто Сантос-Дюмон (1873-1932) — уроженец Бразилии и знаменитейший парижский авиатор
Фото: предоставлено Cartier
"Это был удивительный человек,— говорит проектировщик выставки Норман Фостер.— Американцы братья Райт скрывали свой самолет, а Сантос-Дюмон чертежи своих авиеток был готов отдавать даром, ему хотелось, чтобы летали все". Фостер обожает авиацию, в молодые годы ему пришлось послужить в Royal Air Force. Этим и воспользовался Суджич, когда уговаривал его взяться за проектирование выставки. Первым делом здесь самолеты, потому что такой же важной деталью авиационной экипировки, как черный котелок, стали наручные часы, которые для своего друга сделал в 1904 году Луи Картье. Мыслимо ли в полете сверять время по карманным часам? Это получалось разве что у Чарли Чаплина в прологе "Великого диктатора". Наручные часы были украшением для женщин, Картье придумали часы-прибор, механизм для новых времен.
Часы, получившие имя в честь первого их владельца, выпускаются до сих пор. Они, конечно, изменились, и крупный черный Santos-скелетон на руке у Фостера мало напоминает миниатюрный прототип, но все равно сохраняет память об истоках коллекции.
"История выставки началась с того, что Деян Суджич пришел к нам с просьбой. Он хотел купить для собрания музея две самые знаменитые наши модели, Santos и Tank,— говорит директор по стилю и наследию Cartier Пьер Райнеро.— Но когда он увидел нашу коллекцию, решил, что хочет сделать целую выставку про то, как развитие наших часов следовало развитию дизайна".
Игорь Стравинский — один из клиентов Cartier
Фото: предоставлено Cartier
Выставка начинается с самолета Сантос-Дюмона, "Демуазель" N15, который для выставки одолжил французский Музей авиации и космонавтики. Я видел его в ангаре Ле-Бурже и помню, что это не оригинальная "Демуазель", которая давно погибла в аварии, а точная реплика, сделанная тридцать лет назад по заказу марки к запуску очередных часов Santos. Рядом выставлены две исторические серебряные модели самолетов, которые изготовили мастерские Cartier. Одна из них — скульптура "идеального самолета", другая — подарок французским асам Дьедонне Косту и Морису Беллонту, приехавший из Рокфеллер-центра. Эта модель изображает знаменитый "Вопросительный знак", самолет Breguet, который в 1930 году пересек Атлантику, взлетев в Париже и приземлившись в Нью-Йорке. Впору вспомнить, что братья Пьер и Луи Картье были членами Французского аэроклуба.
История с авиацией объясняет нам, как сделана выставка — развитие дизайна сопоставлено с развитием марки. Сначала видишь, что французские ювелиры и часовщики с первых лет работы и до нынешних времен были очень чувствительны к духу времени. Потом думаешь, что происходило это не зря — не только потому, что создатели марки были внимательны к тому, что изобретали вокруг, а потому, что их вещи носили самые смелые и интересные люди того времени. Они были не только клиентами, но и друзьями, новаторами не только в технике, но и в моде и в искусстве. И здесь таким же отважным, как Малыш Сантос (как называли его в Париже), был маркиз Бони де Кастеллан, носивший авиационные часы в парижских гостиных, или американец Энди Уорхол, говоривший, что часы Cartier он надевает не для того, чтобы знать время: "Я их, кстати, и не завожу, просто это часы, которые нужно носить".
Cartier Crash London, желтое золото, кожа, Cartier Collection, 1967 год
У марки огромный архив, и среди 170 экспонатов, происходящих из ее собрания, можно найти часы любой формы. Это тоже многолетний дизайнерский эксперимент. Часы — овальные и ромбовидные, сложных форм (от "черепах" и "бочек" до появившихся в 1967 году как будто бы сплюснутых от удара Crash) — точно соответствуют и своему времени, и "стилю Картье". Как его выработать и сохранить на протяжении нескольких веков и множества стилей — отличная тема для музея дизайна.