Олег Вылегжанин: Инвесторы – как единороги. Все про них знают, но никто не видел…

Основатель и руководитель одной из ведущих IT-компаний Удмуртии — «Центра высоких технологий» — Олег Вылегжанин рассказал, чего ждет бизнес от команды главы Удмуртии Александра Бречалова, почему в Удмуртии нужно обострять экономическую конкуренцию и на каких условиях он готов побороться за кресло главы Ижевска.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 3

Фото: личный архив

Фото: личный архив

Фото: личный архив

- Вы начинали бизнес в начале нулевых, в формате совместного предприятия. Сейчас ЦВТ – полностью российская компания, где вы являетесь единственным собственником. Как вы пришли в IT-сферу и что повлияло на изменение географии и структуры собственности компании?

- Закончив УдГУ, я связывал свое будущее с наукой. Поступил в аспирантуру, 5 лет преподавал на кафедре матфака, занимался математической логикой. То есть я выходец из академической среды. Но времена стояли непростые - вторая половина 90-х, зарабатывать наукой было нереально. Дополнительный доход приносила торговля книгами. Конечно, оставалась еще студенческая мечта посвятить себя компьютерным технологиям, которые в России тогда только-только начинали развиваться. В конце 90-х я прошел конкурс в Microsoft и получил вызов на финальное собеседование в США. Пришлось решать очень сложную для себя задачу – уехать или остаться. В итоге выбрал Ижевск, и решающим фактором стала семья. У меня в тот момент только что родился ребенок, и пожертвовать первыми годами его воспитания я не мог, несмотря на все преимущества работы за границей. Кроме того, иллюзий я не испытывал – хорошо понимал, что каким-бы ты ни был благополучным в Штатах, все равно останешься человеком второго сорта. С кем бы я не общался впоследствии из тех, кто уехал, каждый раз находил этому подтверждение.

Но глаза горели, мечта оставалась, и шанс ее осуществить подвернулся достаточно скоро. Появился инвестор и первые зарубежные контракты, мы стали работать и развиваться. Это было в 2000 году, с которого Центр высоких технологий и начал свое существование.

Через 7 лет в силу определенных обстоятельств мне пришлось аккумулировать все управление компанией в своих руках. К тому времени у меня было четкое понимание, что нужно развивать российский сектор бизнеса, хотя он и был тогда очень слабым.

Мы начали в России с разработки сайтов, какой-то спрос на это уже был. Для нас это был шаг назад, для иностранных заказчиков мы делали более серьезные решения. Но, в итоге, именно это нас и спасло. Многие компании, которые пренебрегали российским рынком, достаточно быстро развалились. На сегодняшний день 90% нашего бизнеса – это Россия.

- IT считается достаточно закрытой сферой, живущей по своим законам. Насколько экономическая ситуация в стране и регионе на нее влияет?

- Мы сильно от нее зависим. Начиная от ситуации с арендой офисов и заканчивая кадрами, образованием, городской средой. За 17 лет мы выросли с четырех до почти 160 человек. Могли бы и еще больше, но кадры уезжают. В разное время для этого были свои причины. Раньше ехали в столицы за деньгами и за работой, уровень жизни и доходов в регионах сильно отставал. Сейчас зарплаты стали сопоставимы, заказов тоже хватает. И уезжать стали за столичностью, городской средой, культурным фоном… У людей появились деньги, и за эти деньги им хочется получать определенное качество городской жизни. И это одна из основных причин потери перспективных кадров. Ижевск перестает соответствовать их потребностям и желаниям.

- Как распределен портфель заказов у региональных разработчиков? Насколько востребованы IT-услуги внутри региона?

- Наша среда меняется с огромной скоростью. Постоянно работать с одним продуктом сейчас невозможно. К примеру, три года назад большая часть контрактов была связана с вебом – сайты, приложения. Мы работали с National Geographic, Moscow Times, Ведомостями и т. д. Вообще много было заказов от электронных СМИ и, соответственно, рекламного рынка. Но этот сегмент достаточно быстро схлопнулся.

Сейчас мы много работаем с системами корпоративного управления. Тинькофф Банк, маркетплейс Goods для М Видео, технология «второго экрана» для СТС – это те кейсы, которые я могу называть. Но информация о большей части работ закрыта соглашениями о неразглашении.

Работаем и в рамках госконтрактов – с тем же региональным порталом госуслуг. На таких проектах мы практически не зарабатываем, но все равно их ведем. Это новые возможности для людей.

А в целом для удмуртских IT-компаний типично, что 90% заказов – за пределами региона. Исторически сложилось так, что сильного внутреннего заказчика в регионе никогда не было. Все наши предприятия – от нефтянки до оборонки – республике давно не принадлежат. И многочисленные попытки в свое время как-то с этими компаниями посотрудничать ни к чему не привели. Потребности у них очень серьезные, но существует своя система поставщиков, которая диктуется собственниками сверху. Поэтому частный бизнес присутствия этих крупных предприятий в регионе практически не ощущает, за исключением, может быть, поставщиков сырья.

Республиканские власти до недавнего времени развитием IT-отрасли просто не занимались, поэтому и никакого лоббирования заказов не было. Может, оно и к лучшему – не помогали, но и не мешали. Как сейчас поменяется ситуация, сказать сложно, и к чему приведет декларируемая помощь новой властной команды, тоже пока не готов оценить. Но наш IT-бизнес привык, что в структуре республиканской экономики он практически не заметен, хотя ижевские разработчики очень известны за пределами региона.

- Новая республиканская власть декларирует, что развитие сферы IT – один из приоритетов. Уже состоялось масштабное совещание по перспективам ее развития с участием главы федерального Минкомсвязи Николая Никифорова. Однако вас в списке выступавших не оказалось…

- Ну, у ЦВТ не очень броская PR-история. Видимо, для министра требовались более эффектные кейсы – чтобы какой-то девайс присутствовал, большие сборы на Kickstarter и т. д. У нас есть интересные разработки, например, система мониторинга промышленных станков «Палантир», которую мы делали совместно с Кам-Инжинириг. Она уже работает на нескольких предприятиях, в том числе КаМАЗе. Но это, видимо, не настолько ярко и красиво, чтобы показывать федеральному министру.

- Еще один приоритет новой власти – привлечение в регион инвестиций. На ваш взгляд, насколько это реально?

- Инвесторы – они как единороги. Про них все знают, но никто не видел. Я думаю, даже собираясь в одном зале и обсуждая инвестиции, люди понимают под этим словом совершенно разные вещи. Конечно, новая властная команда, в отличие от предшественников, понимает этот вопрос гораздо глубже. Но это свое понимание они тоже пока недостаточно разъяснили.

От команды Бречалова ждут ведь не просто изменений. Ожидания гораздо выше – в экономике должны произойти какие-то тектонические движения. Откуда могут взяться средства на такие масштабные проекты? Только у корпораций, так или иначе интегрированных в систему государственного управления. И чем крупнее структура – тем сильнее влияние государства. Все проекты с серьезными капитальными инвестициями так или иначе согласовываются на уровне федеральных органов власти. Это не хорошо и не плохо, просто данность, в которой мы живем.

И уже под эти крупные проекты, профинансированные за счет федеральных средств, могут пойти частные инвестиции. Для Ижевска это вполне обычный сценарий. Ведь он даже своим рождением обязан царским «инвестициям». Большинство городов появлялось естественным путем, в логистических точках, на перекрестках больших дорог. В Ижевске всё по-другому, здесь не должно было быть города. Но сюда постоянно приходили крупные государственные средства – были построены оружейный и железоделательный завод, в советские годы – целый ряд оборонных предприятий, ну и последним таким тектоническим проектом стал Автозавод и его инфраструктура. Так что для нас это единственно возможная история.

- Инвестиции часто связывают и с определенной помощью действующим компаниям, которым не хватает, например, оборотных средств.

- Чтобы решить проблемы действующих компаний, нужно серьезно менять экономику, например, систему налогообложения или банковского кредитования. В отдельно взятом регионе это сделать невозможно. Государственная система поддержки бизнеса себя тоже не оправдала. Остается мелкий тюнинг – ну, спасем мы 2-3 компании, который покажут какой-то небольшой рост. С точки зрения пиара это будет хорошо, но система не изменится. Помогать нужно со сбытом продукции, ведь конкурировать на федеральном рынке сложно и дорого. Небольшие компании действительно не умеют «паковать» себя, но, может, это естественный отбор? Будет ли внешняя помощь таким компаниям на пользу – вопрос открытый. И примеры этой помощи, которые демонстрирует новая команда региональной власти, пока не очень убедительны.

Но если оценивать их действия с точки зрения задач на первоначальном периоде, то они правильные. Нужно было показать быстрые изменения, и в этом плане всё получилось. Они достигли нужного эффекта и действовали совершенно грамотно. Мы можем критиковать их, спрашивать, как это будет работать завтра и т. д. Но давайте размышлять интервалами. Первый – до выборов – они отработали хорошо, не без помарок, но поставьте себя на их место. Я бы действовал так же.

- Но первый этап прошел. Выборы выиграны, а взаимодействия с бизнес-сообществом так и не налажено…

- Работать с бизнес-сообществом пока, видимо, не было ни времени, ни сил. Надо отдать должное и самому нашему бизнес-сообществу, которое в Удмуртии особенно консервативно. У нас всегда элитой бизнеса были те, кто приближен к власти. И вот эта связка рубится – естественно, травма. И реакция на травму болезненная. Но нас же самих эта ситуация не устраивала – почему контракты получает зять того-то или друг того-то. Приходит новая команда, всё перерубает, а бизнес-сообщество начинает спрашивать – почему вы так делаете?

IT-отрасль от этого всегда была несколько в стороне. И к власти никогда не стремилась, и самой власти была неинтересна. Но мы же всегда видели, как работает контрактная система, как тот же республиканский минздрав или минобр распределяли свои ресурсы. Мы четко понимали, что если хочешь в Удмуртии какие-то деньги зарабатывать, нужно встраиваться в эту структуру. Но ЦВТ, например, не хотелось становиться частью нестабильной системы с большими рисками, с зависимостью от конкретных людей.

Сейчас самая большая интрига – какие будут дальнейшие шаги команды Бречалова. Цена ошибки очень велика. Критически важно ставить на первые позиции людей, в которых ты уверен. Даже пожертвовав тем, что они не местные и принимать их будут тяжело. И по последним кадровым назначениям мы видим, что так оно и происходит.

Если эти люди покажут реальные результаты – все забудут, что это москвичи и варяги. Команда Бречалова понимает, что победителей не судят и делает на это ставку. Да, стартанут люди из Москвы, но они постепенно сформируют кадровую скамью из местных себе на замену. Москвичи вряд ли захотят надолго связать свою жизнь с Удмуртией.

Предприниматели при этом ждут, когда начнется диалог. Для бизнеса важна предсказуемость изменений. А пока мы не знаем, к чему быть готовыми. Любое незнание порождает огромное количество слухов. Там, где нет информации, появляется дезинформация, и в этом состоянии неопределенности мы сейчас и находимся. И бизнес-среда сама начинает генерировать слухи, потому что от представителей власти данных крайне мало. Те крохи, которые оттуда выпадают, крайне спорны. Все слышали – мы увеличим налоги от бизнеса региона. Как? Не слышал никто. Естественно, это всех напрягает.

Если команда Бречалова сможет организовать взаимодействие так, чтобы бизнес понимал, что происходит, то тогда, наверное, все получится. Нужно ли идти дальше и позволять бизнесу влиять на власть? У меня к этому неоднозначное отношение. Бизнесу, конечно, очень сильно бы этого хотелось. Потому что когда-то крупные игроки вообще диктовал здесь свои условия. И я не думаю, что это было хорошо. Поэтому нельзя допустить, чтобы бизнес влиял на государственные решения, но нельзя и чтобы эти решения принимались без понимания реакции бизнеса.

Практически вся новая команда вышла из общественных структур. Поэтому консультационный механизм, скорее всего, будет организован в виде общественных советов. В стране пока нет прецедентов, чтобы они на что-то реально влияли. У них как у гражданских институтов авторитет, в принципе, не высокий, если не сказать больше. Но, наверное, на сегодняшний день это единственный механизм, который позволяет бизнесу высказывать свою позицию. Другой вопрос, как она будет учитываться и будет ли учитываться вообще.

- Первый общественный совет по содействию предпринимательству был достаточно неоднозначно воспринят бизнесом. В первую очередь потому, что самим предпринимателям высказаться так и не дали… На втором совещании такую возможность предоставили, но зал ответил молчанием.

- Да, пока бизнес высказываетсяне на мероприятиях, а в социальных сетях. И это, кстати, тоже вызывает определенную реакцию власти. У нас до государства пусть и с опозданием, но дошло, что соцсети посильнее СМИ. Это новый канал общения с чиновниками, причем достаточно эффективный. Мы теперь понимаем, что бизнесу необязательно втираться в какие-то структуры или пиариться, чтобы быть услышанным. Что касается механизма формирования состава общественного совета, то очевидно, что он изменился и сейчас туда привлекают так называемых ЛОМов – лидеров общественного мнения.

- Если возможности по привлечению инвестиций так ограничены, то как все-таки на местном уровне можно влиять на улучшение экономической ситуации в регионе?

- Страшную вещь скажу. Бизнесу в Удмуртии всегда не хватало конкуренции. Мы всегда говорили о том, что контракты распределяются по неконкурентным принципам, что Удмуртия – феодальное государство. Нас это всё не устраивало, но мы не понимали, как можно изменить ситуацию. Сейчас она резко начала меняться, а мы оказались не очень к этому готовы. Думаю, нужно обострять конкуренцию внутри региона, но это будет больно. Как неправильно сросшуюся кость сначала приходится ломать…

Команде Бречалова ломать здесь придется много, и это будет вызывать очень разную реакцию. В этом смысле я им не завидую. Но пока не появится нормальная сильная конкуренция, вкладывать деньги в развитие бизнеса, а не очередной объект недвижимости никто не будет.

У нас бизнес сводился к тому, что пошел в гордуму, выкупил какую-то городскую собственность или землю по бросовой цене, сдал в аренду и все хорошо. А потом оказалось, что площадей много, а арендовать некому. Потому что на фоне всей этой неконкурентной среды бизнес стал очень слабый. Экономическая китайская стена вокруг Удмуртии простояла долго, и она позволяла не пускать сюда сильных игроков. Но она рушится, а новая власть, судя по всему, собирается окончательно открыть все границы. Только те, кто готов к конкуренции, смогут выжить и стать сильными. А те, кто всегда рассчитывал на господдержку или вкладывается в собственное благосостояние, будут чувствовать себя плохо и от них будет много шума. Поэтому нас ждет серьезный передел рынка, много громких и не всегда приятных историй. Но задача региональной власти при этом – поддержать жизнеспособные компании, не дать им умереть. Поэтому они и нащупывают какие-то способы поддержки, пытаются искать сильных игроков. Да, тут есть и чисто PR-истории, но ничего плохого в них нет. А когда пиар и реальный бизнес пересекается – это вообще отлично.

Мы тоже готовимся к конкуренции. Много вкладываемся в подготовку кадров – у нас другого выбора нет. Вузы за нас эту проблему не решают, да по большому счету и не должны решать. Если сюда придут крупные IT-компании, которые просто будут снимать с рынка специалистов, то это убьет отрасль. И соответственно, какие-то протекционистские меры должны быть, но очень взвешенные и продуманные.

- Становится всё очевиднее разница в подходах между республиканской и городской властью. При том, что Ижевск – это половина всех ресурсов Удмуртии. Не так давно вы написали в фейсбуке, что готовы были бы поучаствовать в открытых выборах главы города, если бы они состоялись. У вас есть политические амбиции?

- Нет. Мне не чужда политика, но не в том виде, как она существует сейчас. Что такое нынешние политические партии? Не буду сравнивать с другими регионами, но у нас они просто как футбольные команды. Играют все похоже, просто майки разные. Можно переходить из одной команды в другую, идеологии уже никакой. Как, например, в компартии могут состоять «капиталисты»? Кандидаты рассуждают так: надо бы избраться, вот здесь местечко освободилось, сколько стоит? Я когда в это сунулся, понял, что не для меня.

Мое заявление связано не с желанием занять конкретную должность, а с необходимостью привлечь внимание к системе городской власти. Это не политические, а гражданские амбиции. Для меня это разные вещи. Я родился и вырос в этом городе, несколько раз выбрал его из других, очень достойных альтернатив. А мне с молодости говорили – ну, Ижевск, ну, не повезло. Я общаюсь в людьми с гарвардским образованием, у меня УдГУ, но не испытываю никакого дискомфорта. Почему я должен чувствовать себя неуверенно? Почему я должен прожить всю жизнь в городе-неудачнике?

Очевидно, что городское управление уже в ближайшее время начнет претерпевать серьезные изменения, потому что я не представляю, как темп, менталитет, принципы бречаловской команды могут сочетаться с нынешней городской администрацией. Там есть достойные люди, но они не на первых ролях. Если обстоятельства сложатся так, что главу города будут выбирать в рамках какой-то конкурсной системы или на выборах, я готов к участию в них. Но, повторю, не с целью победы, а для того, чтобы это был реальный, конкурентный отбор, а не традиционное назначение «сверху».

Беседовали Анастасия Власова, Михаил Шмырев