Вчера в Париже открылся музей Ива Сен-Лорана, расположенный в здании его бывшего модного дома на авеню Марсо. Созданный фондом Pierre Berge—Yves Saint Laurent музей — история любви, которая пятьдесят лет связывала Сен-Лорана (1936–2008) и Пьера Берже. На открытии побывал корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.
Созданные Сен-Лораном ювелирные украшения, которые в новом музее занимают целую стену, больше напоминают портативные скульптуры
Фото: AFP
Пьер Берже, бизнесмен, политик, меценат (1930–2017), готовил открытие с такой же страстью, с какой помогал своему другу сначала создать модный дом Yves Saint Laurent, потом выжить среди соблазнов, фобий и дурных пристрастий. Он был ему мужем и женой, отцом, банкиром, учителем, в последние его годы — врачом и сиделкой. Стал — хранителем его памяти.
Еще при Сен-Лоране в их совместном модном доме был заведен то ли архив, то ли музей, в который отправлялись эскизы, расчеты и выкройки и, наконец, сами платья — ровно в таком виде, в каком задумывал и осуществлял их модельер. С какого-то момента эти вещи помечались литерой М, что означало «в музей». В музей, которого еще не было, хотя Сен-Лоран обмолвился однажды журналисту, спросившему его, возлагает ли он надежды на вечность: «Я хотел бы, чтобы через сто лет изучали мои платья, мои рисунки».
Музея еще не было, а в фондах его уже хранилось 7 тыс. моделей, созданных за сорок лет работы, с 1962 по 2002 год, плюс 65 платьев, которые Ив Сен-Лоран сделал в 1955–1960-х для других в бытность свою сначала ассистентом Кристиана Диора, а потом главным модельером дома Christian Dior. К платьям прилагается и полная коллекция аксессуаров — 15 тыс. сумочек и ремней, шляпок и ботинок. И даже ювелирные украшения, которые в новом музее занимают целую стену. Это не произведения ювелира, это портативные скульптуры, отважные, крупные, созданные как будто бы для театра, но носимые в жизни.
Когда марка Yves Saint Laurent была в 2002 году продана в чужие руки, Пьер Берже перевез на авеню Марсо не только платья, но и все архивы дома, которые он даже и не думал уступать кому бы то ни было. Эти архивы и стали самой важной частью музея. Множество листов, записей, кусков материи, вариантов цвета. Не так зрелищно, как наряды или картины, но для историков моды — клад. Они смогут, если захотят, проследить процесс создания платья от первых эскизов и спецификаций, образцов ткани, схем кроя. И даже от источников вдохновения. Все как на ладони: русские, берберские, египетские мотивы, работы художников, которые приводили к платьям по мотивам Матисса или Мондриана.
Выставки будут меняться: ни графику, ни текстиль нельзя показывать постоянно, необходима ротация хрупких экспонатов, чтобы они прожили дольше. Предусмотрены и путешествия в музеи по всему миру — не только модные, но и художественные. Недаром Ив Сен-Лоран стал первым модельером, удостоенным персональной прижизненной выставки в 1983-м в нью-йоркском Metropolitan Museum.
Но главный экспонат нового парижского музея останется неизменным и никуда не поедет — это собственная мастерская Сен-Лорана с зеркалом во всю стену, перед которым готовились все его показы. Туда будут пускать не всех и не всегда, потому что в этой огромной комнате все осталось так, как было при хозяине: его записки, его очки, его карандаши и портновские ножницы и даже миска его бульдога по кличке Мужик, который, судя по кинохронике, активно участвовал в примерках.
«Это биографический музей, он не нуждается в придумывании концепций, концепции часто врут,— говорит мне директриса фонда, знаменитый куратор и критик моды Орели Самюэль.— Это история одного художника и одного модного дома — как они работали вместе. Это и рассказ о том, как в конце ХХ века работали модные дома — на этом самом наглядном примере».
Сделав такой музей, Пьер Берже мог умереть спокойно. Но он умер несправедливо раньше — за три недели до открытия.
Музей должен всего-то рассказать о жизни и смерти художника и его дома. Что может быть проще. Но в этом рассказе все доведено до совершенства. Берже знал толк в театральных жестах. Не он ли написал Сен-Лорану душераздирающую речь, с которой тот выступил, отрекаясь от работы и карьеры? Это его прощание, зачтенное с листа глухим потухшим голосом, звучит нон-стоп с монитора в одном из залов.
На вопрос «Ваш любимый поэт?» молодой Сен-Лоран отвечал: «Пьер Берже!» Это интервью здесь тоже крутят. Оно входит в фильм «Двуглавый орел», который рассказывает о том, как два красивых молодых человека любили друг друга, пока не превратились в тяжелых и желчных стариков.
«Мода не искусство,— говорил Берже,— но для нее нужен художник». Музей Сен-Лорана вполне мог не появиться. Или не получить статус музея Франции, который отныне гарантирует неприкосновенность собрания. Берже позаботился о том, чтобы мы увидели не только художника, но обязательно человека и не старую развалину последних лорановских лет, а молодого бога. Каким он видел его до самой свой смерти.