О тонкостях взаимоотношений школьников и литературы
Дети читают, только часто не то, что одобрено родителями
Фото: Виктор Куликов, Коммерсантъ / купить фото
На днях я зашла в большой книжный магазин. В отделе зарубежной прозы толпилась компания девочек-школьниц. На вид — лет тринадцать-четырнадцать. Девочки шумно обсуждали возникшую проблему. Одна из них хотела купить книжку "Оно" Стивена Кинга, видимо, находясь под впечатлением от вышедшего по этому роману фильма ужасов. Отчего-то девчушка решила спросить разрешения на покупку книги у родного отца, которому послала эсэмэс. И папа в ответном эсэмэс категорически запретил брать в руки эту книгу.
— Почему? Как? А как он объяснил? — волновались подруги.
— Не знаю, может, считает, что мне еще рано такое читать. Или что вообще нельзя,— девчушка чуть не плакала.
— Да ты купи, а ему не говори и все,— подсказывали подруги.
— Она больше шестисот рублей стоит. Как я ему объясню, куда дела деньги? — девочка держала в руках книгу с яркой кинообложкой.
— Ладно, давайте сложимся,— подруги быстро скинулись, кто по сто рублей, кто по пятьдесят, и девочка пошла на кассу.
Я чуть со скамейки не свалилась, на которую присела, листая новый бестселлер. Мыслей было много. Главная — папаша там, ну точно "совсем ку-ку" (это так его охарактеризовала одна из девочек). Его дочери тринадцать, она идет после школы в книжный магазин и выбирает книжки. Разве это уже не счастье? А он ей запрещает выбрать то, что хочется. Речь идет не о платье, не о сумочке, а о книге! Причем бумажной. Да радоваться должен! Я не представляю себе ситуацию, в которой мой сын спрашивал бы у меня разрешение на покупку книги. Да если бы он новое издание "Камасутры" в дом принес, я бы радовалась. Еще бы попросила взять полистать. Так происходит с его книгами по научно-популярной физике и математике. Они меня так завораживают, что я оторваться не могу.
Дети должны читать то, что хочется им, а не нам, родителям, и даже не учителям. Вот школьная литераторша моего сына тоже считает, что у детей не должно быть лишнего чтения. Прозвище у нее Фольга с ударением на первый слог. Как-то она рассказала подросткам про то, что раньше фольга ударялась на первый слог, а йогурт — на второй. И ей лично эти ударения очень нравятся. Нас учили "ударять" на стишках. До сих пор от зубов отскакивают: "Знает даже носорог, что не творог, а творог", "Не налезли шорты, часто ели торты", "Если есть в тебе таланты, завяжи на праздник банты".
У учительницы литературы есть система "хвостиков" и "галочек". Сколько-то "хвостиков" дают "галочку". Сколько-то "галочек" дают "пятерку"
Литераторша, она же русичка, она же Фольга, поборница не только ударений. Она считает, что дети должны читать художественные произведения исключительно по школьной программе. Зарубежка приравнивается к побегу, современная проза — расстрел на месте. В прошлом году она рассказывала нам, родителям, на собрании, как заставила всех детей выучить многострадальный "Дуб" — отрывок из "Войны и мира". Она пообещала собрать всех учителей в актовом зале и устроить показательные чтения. Очень гордилась собственной новаторской методикой — дети якобы от страха "Дуб" выучили. То, что некоторые роман вообще не читали, учительницу не волновало. То, что никто не испугался, просто "тупо зазубрили", ее также не беспокоило. У нее есть система "хвостиков" и "галочек". Сколько-то "хвостиков" дают "галочку". Сколько-то "галочек" дают "пятерку". Подростки поняли, что отвечать надо только тогда, когда учительница сидит над своей тетрадкой, куда заносит "хвостики" и "галочки",— тогда точно внесет. А если просто так, на уроке, в режиме обсуждения, то бесполезно — забудет и не поставит. Дети не читают тексты, а работают на "хвостики", как колхозники за трудодни.
В учебнике для выпускного класса вроде бы все есть. Замятин, Трифонов, Гумилев, Цветаева, Ахматова, Бунин, Куприн, Блок. Во второй части — Булгаков, Пастернак. Но как сказал сын, со слов учительницы — "они все равно все не успеют". На некоторых текстах "сидят" по две недели, некоторые пролистывают "одним глазом". Сидят, например, на Валентине Распутине и Николае Рубцове. Бродского с Трифоновым "пролистывают". Есенин с Маяковским заслуживают "хвостиков", Северянин с Волошиным — не очень.
Мой сын "сидит" на своем научпопе и читает современную зарубежку. Слава богу, ему не сдавать ЕГЭ по литературе. К тому же к их физмат-классу учителя-предметники гуманитарных дисциплин относятся наплевательски. История — прочтите параграф и на том спасибо. Английский? Да зачем вам английский? Немецкий убрали еще в седьмом классе за ненадобностью. Географию сдали в прошлом году и забыли.
Да, есть особенности. В физмат-классе у двоих ребят фотографическая память — они "Вишневый сад" могут страницами зачитывать наизусть, не вникая в смысл и содержание. Еще у двоих — просто хорошая и специфическая. Содержание в целом пересказать не могут, но прекрасно помнят, как зовут героев, и мелкие детали — у кого какая брошь на груди, кому сколько лет, кто что ел за обедом. Одна девочка из их класса вникает, но "хвостики" не получает — у нее свой взгляд на произведение. Она не считает, что "Вишневый сад" — это про Россию. Она полагает, что это — история любви. Девочка пытается провести аналогию с Бальзаком, но учительница не видит аналогии. "Тебе физику и математику сдавать, не парься, забей",— убеждают ее одноклассники. Но девочка упорно ищет аналогии и вникает в содержание. Читает, думает, спрашивает, интересуется. "Что ты опять выступаешь, Королева, ты же не будешь поступать в гуманитарный вуз",— возмущается Фольга.
Мой сын решает свои задачки под аудиокниги. Не по школьной программе. Физика, оказывается, лучше идет под Ремарка, а математика — под Бабеля. Для него книги — как музыка, под которую он тоже решает задачи.