Китайская CEFC приобрела 14% акций «Роснефти», заявил журналистам председатель правления нефтяной компании Игорь Сечин. Частный китайский конгломерат выкупил большую часть пакета у компании Glencore и катарского фонда QIA. Общая доля консорциума после сделки составит чуть больше 5%. Независимый эксперт Дмитрий Лютягин прокомментировал ситуацию в беседе с ведущим «Коммерсантъ FM» Олегом Булгаком.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
— О том, что китайцы могут приобрести долю в «Роснефти», сообщалось еще в августе, но тогда не было известно, кто именно из акционеров компании может продать свою долю. Почему именно такая схема была в итоге выбрана: она закладывалась изначально или просто удачный вариант подвернулся?
— Я думаю, что на самом деле не удачный вариант подвернулся, а это была определенная стратегия, направленная на то, чтобы один из таких стратегических партнеров, как китайская компания, получил определенную долю в «Роснефти», и они смогли уже совместно реализовывать свои проекты, как сказал Игорь Сечин, на восточном направлении. Для «Роснефти» это, в принципе, важный шаг, и хорошее, грубо говоря, сотрудничество с точки зрения партнера, который и обладает финансовыми возможностями, и реализует свои собственные, в том числе нефтегазовые, инвестиционные проекты на разных территориях по миру. А конструкция закладывалась, я думаю, изначально, когда еще Катарский фонд и Glencore покупали, приватизировали пакет «Роснефти». Они в какой-то степени, может быть, даже и представлялись такими инвесторами, которые должны передержать определенный пакет. Была, наверное, договоренность, чтобы этот пакет держался именно у них.
— А как удалось договориться с китайской компанией?
— Я думаю, что скидки, наверное, не делали, это была одна из таких твердых позиций «Роснефти» и нашего правительства, что скидок в отношении активов не будет. Поэтому, наверное, сразу участие китайской компании в приватизации не состоялась. Но, наверное, были определенные бенефиты проработаны в отношении совместных проектов, в которых уже как акционер и, возможно, как финансовый партнер будет участвовать компания — в частности, в тех проектах, которые «Роснефть» реализует в Восточной Сибири.
— Что эта сделка значит для «Роснефти»? И какую роль CEFC будет играть в компании?
— Для «Роснефти» — это возможность, канал продаж на восточном направлении для сырьяи для нефтеперерабатывающих продуктов; это возможность получить финансирование по ряду инвестиционных проектов, направленных на разработку месторождений, и направленных на строительство нефтехимических производств. Для китайской компании — это возможность поучаствовать в разработке одной из крупномасштабных сырьевых баз в мире, в частности, это Восточная Сибирь, осваиваемый регион, который имеет большие перспективы; это возможность получить доступ к сырью для продажи уже на своей территории. И Китай, в принципе, стремился к тому, чтобы получить доступ к энергоресурсам.