Москву посетил известный немецкий архитектор Майнхард фон Геркан (Meinhard von Gerkan). В этот раз его приезд был связан с участием в немецко-российском культурном форуме "Потсдамские встречи", но он гораздо более частый гость в Москве, чем многие его европейские коллеги. Фон Геркан гораздо ближе подошел к тому, чтобы все-таки оставить свой след в российской столице. Никто из разного уровня европейских звезд, приглашенных на столичные гранд-проекты, кроме фон Геркана, не выступал живьем перед архитектурными инстанциями Москвы. О своей деятельности в России архитектор рассказал корреспонденту Ъ СЕРГЕЮ Ъ-ХОДНЕВУ.
— Вы, насколько мне известно, в России далеко не первый раз.— Да, наверное, десятый. У меня, между прочим, раньше жили в Советском Союзе родственники, а мой отец и вовсе родился в Москве. Но в последнее время это в основном деловые поездки.
— Вы говорите о вашем проекте для московского Сити? Кстати, а как вы получили заказ на этот объект?
— Во время визита господина Лужкова в Берлин я был ему представлен, и тогда он и его заместитель господин Орджоникидзе пригласили меня в Москву в связи с проектом "Москва-Сити". Я получил от них предложение создать завершающее ядро для этого комплекса. По моему проекту это должен быть 80-метровой величины земной шар. Внутри размещается концертный зал, а на поверхность этого глобуса можно будет выходить: оттуда откроется великолепная панорама Москвы. Сам господин Лужков этот проект одобрил. Мы продолжали работу над ним и представили его архитектурному совету, а затем познакомили с ним общественный градостроительный совет.
— А вам известно, как эти инстанции отреагировали на ваш проект? И какова его нынешняя судьба?
— Кажется, в настоящий момент в реализации этого проекта наступила некоторая задержка. Это связано с тем, что — естественно, как в случае любого привлекающего внимание проекта — у меня появились противники. Я подозреваю, что некоторые российские коллеги считают, что нехорошо, чтобы немецкий архитектор строил в Москве. Возможно, им следует научиться терпимости: вот в Германии все спокойно реагируют на то, что известные зарубежные архитекторы строят у нас — даже когда британский архитектор (Норман Фостер.— Ъ) перестраивал берлинский Рейхстаг. В другой стране это вряд ли было бы возможно, а у нас — пожалуйста. А второй момент, который задержал реализацию проекта, наверняка связан, как в случае с любым проектом такого рода, с финансовыми соображениями. Наверное, ожидание того, что найдутся инвесторы, которые будут готовы вложить достаточный капитал, было иллюзорным. Но ведь нигде в мире при постройке музея или концертного зала денег не заработаешь — это общественные здания.
— Это единственный московский заказ?
— Нет. Еще я посетил в один из моих прошлых визитов целый ряд городских рынков, на месте которых должны возникнуть крупные торговые центры. Мы разработали проектное предложение по этим центрам, и сейчас оно проходит согласование в городских инстанциях. Поскольку работа над этим проектом требует частых контактов с разными ведомствами, компетентными органами, комиссиями, одобряющими проекты, мне пришлось с тех пор несколько раз побывать в Москве специально с этой целью.
— Собираетесь ли вы открывать в Москве представительство — наподобие вашего пекинского офиса?
— Да, такие планы у нас есть. Мы договорились, что если какой-то из наших проектов перейдет в фазу реализации, то есть начнется строительство, для которого необходим уже постоянный надзор, тогда мы откроем здесь наше представительство.
— Хорошо, предположим, что вы утвердитесь в Москве. Есть ли у вас какая-то стратегия, которой вы собираетесь руководствоваться в здешних объектах, в их соотнесении с городом?
— Я считаю, что задача архитектора — умело адаптировать местный исторический и культурный бэкграунд к современным условиям, к процессу развития. Москва — город очень большой, со своей исторически сложившейся структурой, но он абсолютно не адаптирован к сильно изменившимся условиям. Это видно хотя бы на примере автомобильного транспорта: да, центральные улицы широкие, но движение организовано неудобно, нет парковок, нет гаражей. Поэтому любой проект должен работать на новый урбанизм, на новое качество жизни. А хуже всего — это стилевая неразбериха, когда город безоглядно копирует чужой стиль или покрывается безликими зданиями, по которым совершенно нельзя сказать, где ты находишься.