В Ле-Локле на мануфактуре Zenith буквально три дня назад показали новейший концепт — часы Defy Lab. В компании их называют "самые точные механические часы в мире" — и имеют все основания для этого. Слово "революционный" давно уже насмерть затерто маркетингом, его можно встретить почти в каждом втором часовом пресс-релизе, но тут действительно происходит революция
Фото: Fred Merz
Мануфактура Zenith — старая, уважаемая, заслуженная, великая, любой эпитет этого традиционного ряда тут подходит — на 152-м году своей истории вступает в новую жизнь. Собственно, это было понятно уже год назад, когда сюда пришел Жан-Клод Бивер, знаменитый часовой антрепренер, президент часового подразделения LVMH, крупнейшая фигура в швейцарском часовом мире последних примерно 35 лет.
С тех пор как Zenith стал частью LVMH, то есть с 1999 года, мануфактура пережила разное с разными СЕО: Тьерри Натафом с его эксцентричной амбицией сделать из Zenith форпост футуризма, Жан-Фредериком Дюфуром, учеником Бивера, пришедшим сюда после кризиса в 2009 году, свернувшим все эксперименты своего предшественника и вынувшим из архивов классические модели на волне посткризисного увлечения винтажным стилем, Альдо Магадой, который должен был сделать эту классику модной. В конце концов сам Жан-Клод Бивер занялся непосредственным руководством компанией и недавно объявил имя нового CEO — Жюльен Торнар.
Появление Бивера в любой часовой компании всегда сопровождается взрывом оживления и большими ожиданиями. И когда он пришел в Zenith, было понятно, что, кроме новых калибров, новых линий и новых моделей, которые с неизбежностью появятся, будет по-новому выстраиваться общий образ марки. Долгое время Zenith были благородным и рафинированным выбором. Жан-Клод Бивер говорит: "Для меня это не агрессивная, а атмосферная марка" — и сравнивает Zenith с Range Rover, то есть подчеркивает традиции и историю. Но при этом он сразу, еще на прошлой BaselWorld, нарушил давно сложившуюся "двухкалибровую" структуру Zenith — сложный калибр El Primero и более простой Elite — и поставил в часы Elite механизм El Primero. Иными словами, начал преодолевать накопившуюся инерцию и делать Zenith не просто благородным брендом для любителей классики "не как у всех", но брендом культовым, вокруг которого, кроме великой истории и выдающихся технических достижений, будет еще и ощущение вожделенной классности и необыкновенной крутости. Насколько далеко это зайдет, предсказать было невозможно, хотя в интервью Бивер и говорил о "часах будущего", о новом, "негюйгенсовском" механизме, подчеркивая, что это будет выход за пределы системы, которую заложил в 1675 году Христиан Гюйгенс своими маятниковыми часами и в которой часовой мир и существует по сию пору.
Буквально полгода назад в Базеле Zenith показал новый калибр — El Primero 21, мануфактурный механизм хронографа, который способен измерять до одной сотой секунды. И уже это было воспринято всем часовым миром как событие вполне революционное. До того момента самым точным серийным хронографом в мире был калибр El Primero, созданный Zenith еще в 1969 году, отмерявший десятые доли секунды и имевший самую высокую частоту баланса 36 тыс. пк/ч. И это был легендарный механизм не только для самой мануфактуры, но и для всей индустрии — например, он с 1984-го по 2004 год ставился в хронографы Rolex, и они сейчас особенно ценятся на аукционах.
При этом сам Zenith всегда пользовался только собственными механизмами. И во все времена главным было то, что калибры, которые разрабатывали инженеры и собирали мастера Zenith, отличались выдающейся точностью. Именно это подчеркивал Жан-Клод Бивер, когда говорил о будущем марки: "За 150 лет своего существования она выиграла тысячи призов в хронометрии, значит, точность — это есть специальность и особенность марки. Значит, марка должна ее сохранить" (если быть точным, 2 333 приза). Но опять же — все в этом бизнесе говорят про точность, но оказалось, что Бивер имел в виду буквально точность, причем новую точность, достигнутую новыми средствами.
Чтобы понять, почему "новая" — тоже вовсе не маркетинговое клише, нужно вернуться к старой, то есть все к тому же Христиану Гюйгенсу, который в 1675 году в Парижской королевской академии наук представил принцип сдвоенной системы спираль-баланс на примере маятниковых часов — то есть колебательную систему, то есть осциллятор, то есть регулятор точности хода. Осциллятор современных часов — это по-прежнему баланс и спираль, и это примерно 30 деталей, которые требуют сборки, регулировки, настройки, проверки и смазки. И вот тут, фактически в часовом "мозге", и совершается революция Defy Lab — на месте этого ключевого узла в них стоит один элемент толщиной всего 0,5 мм (обычно это примерно 5 мм). Новый осциллятор изготовлен в виде единой монолитной детали из монокристаллического кремния, который тоньше человеческого волоса. И больше никакой смазки.
В результате получается феноменальная частота колебаний в 15 Гц и амплитуда +/- 6 градусов, запас хода приблизительно 60 часов — на 10% больше, чем у классических El Primero, хотя частота колебаний втрое выше. Такая частота колебаний повышает степень точности почти в десять раз и делает ее исключительной: погрешность хода в среднем 0,3 секунды в сутки. Чтобы понять, что это значит, скажем, что, например, сертификат COSC (главный для хронометров, который есть у El Primero) дает допустимый диапазон до десяти секунд в день. Ну и нечувствительность к температурным перепадам, воздействию гравитации и магнитных полей — традиционная проблема системы спираль-баланс, из-за чего она деформируется и растягивается.
Над новым концептом работал выдающийся изобретатель и часовой инженер Ги Семон, вице-президент TAG Heuer по новым разработкам. Он же занимался и новым серийным калибром El Primero 21, который объединил классический механизм Zenith El Primero с частотой баланса 5 Гц с придуманным им модулем хронографа частотой 50 Гц, работающим в часах TAG Heuer Carrera Mikrograph. Идея Жан-Клода Бивера для Zenith — и, шире, для всего часового подразделения LVMH — состоит в синергии всех сил и способностей часовых брендов холдинга. Показанный в Базеле хронограф Defy Lab с новым калибром El Primero 21, это, собственно, первый зримый результат новой стратегии. Теперь мы увидели второй ее результат — и два таких события за полгода были бы никак невозможны, если бы не объединение сил и достижений разных брендов. Показательно, как маркетинговое по сути решение дало выдающиеся технологические результаты.
Это пример того, что такое настоящий маркетинговый гений (еще одно клише, которое тут наполняется живым смыслом). Жан-Клод Бивер — человек размаха, масштаба и стратегического видения. Его большая карьера началась в 1982 году, когда он купил Blancpain, благородную историческую мануфактуру, практически умиравшую: был разгар кварцевого кризиса, самого страшного в швейцарской часовой истории, когда японцы стали массово выпускать дешевые кварцевые часы, что практически убило швейцарскую механику — сложную, дорогую, служащую десятилетиями. Тогда Бивер дал Blancpain вызывающий девиз: "С 1735 года в Blancpain не было кварца. И не будет впредь". Он и Николас Хайек-старший, создатель Swatch Group, фактически сохранили за традиционной швейцарской механикой люксовый статус и заставили потребителей стремиться к ней.
Когда в 1992 году Бивер продал Blancpain той же Swatch Group, он вошел в ее правление и занялся Omega — одним из первых поняв, как можно использовать селебрити-маркетинг (контракты с Синди Кроуфорд и Михаэлем Шумахером) и силу продакт-плейсмента (контракт с "Джеймсом Бондом") в консервативном часовом мире. В 2004 году он ушел из Swatch Group и через какое-то время решил заняться маленькой мануфактурой Hublot — и превратил ее из нишевой марки в крутой мегабренд. Эту свою историю успеха (которая определенно входит в учебники по люксовому маркетингу) Бивер продал уже LVMH, а в 2014 году был объявлен президентом LVMH Watch Division и последовательно занялся другими часовыми брендами группы LVMH: сначала радикально перепозиционировал TAG Heuer на самую молодую аудиторию, а потом пришла очередь Zenith.
Конечно, Defy Lab — это пока концепт: сделано всего десять часов в 44-миллиметровом корпусе из легчайшего алюминиевого композитного материала Aeronith, разработанного в Hublot,— каждый экземпляр со своими отличиями, в специальной подарочной коробке, к каждому прикладывалось приглашение на пресс-конференцию в Ле-Локле 14 сентября, на личный прием Бивера. И все эти экземпляры уже проданы. Но Zenith собирается разрабатывать на их основе серийные модели — и, судя по новой динамике старой мануфактуры, долго ждать этого не придется.
Говорят, что после Zenith, ставшего пятой маркой в выдающейся карьере Бивера, он наконец уйдет на покой. Но что такое покой для этого бурного маркетингового гения — сложно представить. В любом случае тем интересней наблюдать за тем, как дальше развернется стратегический ум Бивера на пространстве великой старой швейцарской мануфактуры.