На фоне размашистых работ по переустройству Москвы и целого букета открытий и скандалов, связанных с ними, эта археологическая премьера прошла незамеченной. А она, уверяют профессионалы, значима: к реставрации Донского монастыря и дома Палибина (начало XIX века) впервые присоединились французские волонтеры. "Огонек" изучил этот опыт, чтобы понять, почему в гражданском обществе историю дают трогать своими руками
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Ломать — не строить: каменные стены крепости, пострадавшие от бомбежек еще в Первую мировую, разрушались так быстро, что власти махнули рукой и продали памятник. Покупатели же предприимчиво превратили его в открытый карьер — тысячелетние камни принялись вывозить для строительных нужд. И вот, когда от старинной крепости остался лишь грозный силуэт на холме, на помощь пришли местные жители. Обустроили лагерь, продумали культурно-развлекательную программу и позвали молодежь совмещать приятное с полезным: провести лето среди живописных окрестностей, заодно включившись в реставрационные работы на свежем воздухе...
Эта история, в грустном дебюте которой могли бы узнать себя многие российские памятники, произошла на севере Франции, в коммуне Гюиз в Пикардии. С тех пор прошло около 60 лет: крепость возрастом в 10 веков до сих пор исправно привлекает туристов и волонтеров, а формат добровольческой организации "Клуб Старого Замка" (Club du Vieux Manoir) стал до того популярен, что во Франции действуют десятки подобных объединений. Причем их подход к сохранению культурного наследия выходит далеко за рамки реставрации.
— Главная заслуга активистов в том, что они объяснили: культурное наследие страны нельзя разбирать по камешку,— рассказал "Огоньку" Паскаль Коши, профессор истории в Парижском институте политических исследований и атташе по университетскому сотрудничеству Посольства Франции в России,— а уже затем начались раскопки и реставрация. Была выполнена полноценная работа по сохранению культурного наследия, крайне актуальная и сегодня. Ведь во Франции множество исключительных памятников, которые нуждаются в реставрации и охране, но государство и Министерство культуры не в силах заботиться обо всех сразу. Не под силу это ни отдельным людям, ни общественникам. Нужно работать всем сообща.
Словом, идея пригласить французских волонтеров в Москву связана не с поиском новых техник и методов реставрации. Ее главная цель — напомнить, что забота об историческом наследии всем миром возможна не только во Франции, где культура "общественной" реставрации давняя, а каждый шестой житель 67-миллионной страны хоть раз поработал на восстановлении памятников, но и в России.
История на ощупь
Осенью 2016 года Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) провело международный форум "Волонтерство в деле сохранения культурного наследия". По его итогам ВООПИК и организация "Рампар" (в переводе с французского Rempart — "бастион, крепость") подписали договор, который подразумевает "обмен лучшими практиками в сохранении культурного наследия, совместную работу по организации волонтерских кампусов, а также международный обмен волонтерами". С последнего и начали: четыре группы русских волонтеров побывали в кампусах "Рампара", чтобы примерить французский формат на русские реалии.
— Мне сразу бросилась в глаза их неспешность,— признался "Огоньку" Павел Шишмарев, руководитель волонтерского движения ВООПИК.— Я работал в кампусе Берзи — это крепость XIII века, где все восстанавливают по традиционным технологиям. Получается, что, по сути, волонтерские кампусы у французов — центры возрождения традиционного ремесла. Понимаете, такой подход дает вдуматься в то, что ты делаешь, обсудить и только потом браться за дело.
Специалист объясняет: реставрация многих памятников в России ходит по кругу. Едва основные работы заканчиваются, как уже нужна профилактика, а там и косметический ремонт; все это из-за сильного перепада температур, воды, которая попадает в поры, трещин и прочих факторов.
Я работал в кампусе Берзи — это крепость XIII века, где все восстанавливают по традиционным технологиям. По сути, волонтерские кампусы у французов — центры возрождения ремесла
Еще одно удивление — необходимость платить за проживание в кампусе и участие в реставрации, что во Франции воспринимается как нечто само собой разумеющееся.
— У нас подход другой: я пришел — носите меня на руках! — смеется Павел Шишмарев.— Но это идет от прагматики. У нас объектов много, финансирования мало, а производство материалоемкое: спецодежда, перчатки, каски, очки, подготовка и установка лесов, проектирование, кирпич, гидрофобы, грунтовки, кияночки — выходит недешево...
Новый этап обмена волонтерами начался этим летом с приездом первых французов в Москву. Обосновавшись на территории Донского монастыря, они присоединились к русским реставраторам и добровольцам на его территории, а также на участке возле одной из старейших деревянных построек Москвы — дома коллежского советника Палибина (возведен в 1818-м). Пока формат пробный: две недели на оба памятника, хотя, по словам специалистов, реставрация Донского монастыря уже заняла лет пять и далека от завершения, как и работы в доме Палибина. Но ведь и задача не уложиться в сроки, а усвоить иной подход к реставрации.
— На самом деле мы и являемся российским аналогом "Рампара", просто мы в 90-х очень просели,— объяснил "Огоньку" Артем Демидов, председатель Центрального совета ВООПИК.— Ведь как действует "Рампар"? Они, по большому счету, ничего уже не организовывают. Это ассоциация. Условно говоря, стоит где-то во французской провинции крепостная стена, появляются люди, говорят: "Давайте приведем ее в приличное состояние". Местный муниципалитет, заинтересованный в этом, сам обращается в "Рампар", а уже те приглашают добровольцев и объясняют, как работать с памятником. Наша задача как федеральной организации — создать эту основу и сделать так, чтобы к ней уже все подключались автоматически.
Открыть страну через памятник
Сквозь строительные леса проглядывают красные стены Квадратной башни Донского монастыря. Где-то на уровне ее зубцов ходят рабочие и проверяют крепления, у основания — десяток волонтеров в касках. Вокруг не стихает перестук молотков. Отбивать краску, положенную лет 40 назад на кирпич XVI века, непросто: камень ведет себя непредсказуемо. Очередному удару вторит восклицание на французском: "О нет! Он разрушается!"
— Ничего страшного, это с ними не в первый раз: стукнут по кирпичу и пугаются,— успокаивает журналистов организатор Дарья.— Во Франции нет замков или монастырей, покрытых краской и тем более возведенных из кирпича. Работать с таким памятником для них впервые — они привыкли обтесывать более твердый камень. Вот и удивляются.
После того как со стен снимут старый слой краски, задача --освободить вход в почти 400-летнюю башню, которая осела так, что дверь ушла в землю. Потом придет черед работ в помещении, где в военные годы держали заключенных. Вся работа укладывается в график с девяти до шести, перерыв на обед в монастырской трапезной (особым успехом пользуются щавелевый суп и щи). Вместо кампуса или палаточного лагеря, как во Франции, две комнаты паломнической гостиницы монастыря. В дождь группа перебирается в усыпальницу Голицыных — чистить потемневшие скульптуры и надгробные плиты. По сути, труд волонтеров сводится к расчистке рабочего места для профессиональных реставраторов. И эта схема работы не в новинку для отечественных специалистов.
— Мы возрождаем движение, которое существовало в России до 1990-х, когда у наших реставраторов было много помощников и целые студенческие отряды приезжали в разные монастыри и храмы,— объяснил "Огоньку" Павел Шишмарев.— Французский пример подтверждает: желающих так работать хватает, а их опыт постепенно накапливается. Скажем, в доме Палибина работает волонтер, отец которого связан с сохранением культурного наследия. Парню 20 лет, только поступил в университет, но он абсолютно корректно и без малейшей подсказки с моей стороны выбрал нужную методику и расчистил квадратный метр 200-летней доски. Мы создали все условия, но он сам знает, что делать. Перехожу на другую сторону дома, а там француженка сделала то же самое. Это показатель высокой общей культуры. У нас же часто бывает так, что и заказчики реставрационных проектов не знают, каким объект должен стать в итоге.
Для самих волонтеров реставрационные работы — способ открыть другую культуру через ее памятники либо познакомиться с новыми гранями культуры собственной. Кристоф Пажес, студент факультета искусств в Тулузе, убежден, что историю нужно изучать на ощупь — только так есть шанс "понять, из чего и как строили до нас". Свой выбор он объясняет и тем, что прочел много романов о нашей стране (любимый — "Мишель Строгов" Жюля Верна). А вот инженер из Парижа Франсуа Николя предпочитает Достоевского, но поработать в Донском монастыре решил благодаря своим детям: трое уже не раз "волонтерили" в Rempart, и он решил не отставать. Полин Ривьер, книжный реставратор из библиотеки Святой Женевьевы в Париже, давно хотела поработать с более прочным материалом, чем бумага: "Давно хотелось установить связь не только с книгами, но лишь своими глазами увидела кладку XVI века, поняла, как величествен этот (Донской.— "О") монастырь!". Готье Леперс (изучает энергетику и термодинамику в Парижском университете) однажды уже пересек Россию по пути на волонтерские работы в Китай, но потом увидел работы дореволюционного фотографа Сергея Прокудина-Горского: "В них запечатлена очень простая Россия, без роскоши. Там были и снимки Донского монастыря. Поэтому когда я увидел объявление о волонтерских работах в Москве, понял, что должен на них побывать". Искусствовед Каролин Бернар предпочитает просто путешествовать по миру в качестве волонтера: "Я здесь, потому что хочу узнать новую культуру. Работая волонтером, я могу увидеть страну изнутри — не глазами туриста".
Ремонт по методу Тома Сойера
Французы, приехавшие в Москву в рамках договора ВООПИК и "Рампара", не первопроходцы. Еще в 2016-м несколько добровольцев из Франции и Голландии приняли участие в "Том Сойер Фесте". Задуманный и запущенный в Самаре, в этом году он добрался до Калуги, Томска, Казани, Оренбурга и еще 20 городов РФ. Идея проста: положить в основу фестиваля по восстановлению исторической среды метод героя Марка Твена, которому очень не хотелось в одиночку красить забор. Организаторы фестиваля сами выбирают старинный деревянный дом в центре города и красят его силами горожан. Проект не укладывается в рамки полноценной реставрации или централизованного волонтерства, но приглашает любого прохожего поучаствовать в восстановлении своего города, прикоснуться к его истории хоть шпателем, хоть кисточкой. Именно этот пример подтолкнул руководство ВООПИК вступить в диалог с иностранными волонтерами. В следующем году уже больше 100 французских волонтеров ждут Донской монастырь и Ясная Поляна.
— Сохранение наследия тревожит всех, но во что конвертировать эту тревогу? — говорит "Огоньку" Артем Демидов из ВООПИК.— Охрана памятников очень важна, но не менее важно — создать инфраструктуру, которая позволит не только в интернете писать, что все плохо, но прийти и что-то сделать своими руками. Я вам вот что скажу: наследие — это общее дело, ни в одной стране мира, тем более у нас, его не спасти только усилиями государства или деньгами.
Отвоевать у времени
У многих памятников в глубинке — потрясающие истории. Однако истории мобилизации граждан на их спасение впечатляют не меньше. Несколько примеров из архивов волонтерского движения "Рампар"