 | ||
| Фото: AP | ||
Версии произошедшего, которые излагают обе стороны, диаметрально противоположны. Тбилиси настаивает на том, что над ущельем летали российские самолеты. Москва это категорически отрицает и дает понять, что бомбили села сами грузины и что Тбилиси попросту пытается свалить вину за жертвы среди мирных жителей на своего соседа, обвиняя его ни много ни мало в вероломном нападении на суверенное государство.
На прошлой неделе российско-грузинский конфликт стал фактором мировой политики. После того как наблюдатели из ОБСЕ поддержали грузинскую сторону, заявив, что самолеты все-таки были российскими, выяснилось, что о существовании Панкиси знает сам Джордж Буш. Заявление Белого дома в адрес России, прозвучавшее в связи с бомбардировками, стало самым жестким за все время правления нынешней американской администрации. Не желая быть сторонним арбитром в споре двух бывших советских республик, США целиком возложили вину за случившееся в Панкиси на Россию. А заодно и напомнили Москве о Чечне, дав понять, что проблема чеченских беженцев, проживающих на грузинской территории,— результат действий России в самой Чечне.
Говоря о действиях России на территории Грузии, официальный представитель Белого дома Ари Флейшер ссылался на "достоверные источники". Тем не менее, что реально происходит в Панкиси, толком не знают не только в Вашингтоне, но и в Тбилиси, под юрисдикцией которого формально находится эта территория. Панкисское ущелье превратилось в закрытую зону, "черную дыру" в информационном пространстве, что порождает самые фантастические слухи, домыслы и предположения.
Корреспондент "Власти" Валерий Каджая за прошедшие два года неоднократно бывал в Панкисском ущелье. В последний раз — перед самым началом антитеррористической операции грузинских войск, последовавшей сразу после событий 23 августа.
Мирный анклав
С севера Грузия на всем своем протяжении ограждена мощной и на первый взгляд непреодолимой стеной — Главным Кавказским хребтом, или, по-грузински, Кавкасиони. Однако в этой стене множество трещин и щелей. Одна из них — Панкисское ущелье, прорезанное рекой Алазань. Испокон веков оно было то тропой войны, то торговым путем. Чеченцы, которых грузины называют кистами (в русской транскрипции — "кистинцы"), пригоняли по ущелью на продажу в Кахетию овец, а взамен покупали все, чего в горах не изготовишь. Но по этому же ущелью стремительно налетали на кахетинские села разбойничьи отряды, грабили их и угоняли в плен детей, подростков, молодых мужчин и девушек, чтобы затем продать в рабство в Турцию.
Лишь с начала XIX века, после присоединения к России Грузия избавилась от этих набегов. Тогда же отдельными семьями стали заселять Панкисское ущелье мирные чеченцы. А в 1836 году наиб Джоколо, чеченец, повздоривший с аварцем Шамилем, за два года до этого ставшим имамом Дагестана и Чечни, перешел в Панкиси со всем своим тейпом и основал там первое кистинское село. Оно и по сей день носит его имя. Всего же в Панкисском ущелье проживает сегодня тысяч девять-десять кистинцев. За полтора века они сильно огрузинились и даже стали переходить в христианство, но после революции этот процесс прервался: Грузинскую православную церковь советская власть загнала в угол, миссионерство было запрещено, и в Панкиси вновь возобладал ислам.
Если прежде связи кистинцев со своей исторической родиной едва теплились (перевалы через хребты открыты лишь три-четыре летних месяца и представляют собой труднопроходимые тропы), то благодаря шовинистической политике первого президента независимой Грузии Звиада Гамсахурдиа кистинцы вспомнили о своих корнях. Они даже попытались провозгласить Панкисское ущелье "самостоятельной исламской территорией". Тогда этот замысел осуществить не удалось: Дудаеву было не выгодно осложнять отношения с Грузией, которую он активно старался использовать в своих политических интригах против России. Сегодня кистинский сепаратизм обретает второе дыхание.
Закрытая зона
С осени 1999 года население Панкисского ущелья увеличилось ровно вдвое — за счет беженцев из Чечни, когда там начались крупномасштабные боевые действия. Основная их часть — более четырех тысяч человек — живут в Дуиси, самом большом кистинском селе, расположенном у входа в ущелье. Еще тысячи три рассредоточились по остальным селам — Джоколо, Омало, Дзибахеви, Биркиани и Халацани. Российские власти неоднократно утверждали, что помимо мирных беженцев в ущелье находится не менее полутора тысяч боевиков.
Сначала грузинские власти эти утверждения категорически опровергали. То, что в ущелье присутствуют боевики, первым признал новый министр госбезопасности Грузии Валерий Хабурдзания вскоре после назначения на этот пост осенью прошлого года. Затем то же самое повторила в беседе со мной спикер грузинского парламента Нино Бурджанадзе.
— Самая большая ошибка, которую допустило грузинское руководство,— это то, что оно отрицало присутствие чеченских боевиков в Панкисском ущелье, хотя наши спецслужбы знали, что они там есть. Раз уж мы знали об их существовании, то должны были об этом говорить громко и попытаться решить эту проблему, а не скрывать, потому что не имеет смысла скрывать то, что все равно рано или поздно будет явно.
Сейчас весь мир узнал, что Панкисское ущелье — опаснейшее убежище террористов. Сам Джордж Буш заявил об этом во всеуслышание. Американский президент путает Австрию с Австралией, скорее всего, понятия не имеет, где находится Грузия, но что Панкисское ущелье следует очистить от террористов — ни на йоту не сомневается.
Невозможно отрицать очевидное: боевики в Панкисском ущелье действительно есть. Сразу же после появления первой волны беженцев начались похищения. Уже в апреле 2000 года в Ахмета произошла первая стычка между чеченскими и кахетинскими парнями. Чеченцы ретировались, но через пару часов вернулись с подмогой, схватили первого попавшегося (им оказался 20-летний Гогита Самухашвили), увезли в сторону Дуиси, избили до полусмерти и бросили на дороге. Это было своего рода предупреждение: знай наших! В течение лета было похищено пять кахетинцев, затем сотрудницы Международного комитета Красного Креста — гражданка Франции Софья Прокофьефф и гражданка Италии Наташа Зуллино, а в конце декабря — двое испанцев, Антонио Требано и Франциско Родригес.
Конечно, похищениями занимаются не беженцы — дети, женщины и старики. Высокопоставленный грузинский чиновник, пожелавший, чтобы его фамилия не упоминалась, утверждает, что в Панкисском ущелье у боевиков место сбора. После лечения в тбилисских больницах сюда же возвращаются раненые. Тяжелого вооружения здесь нет, так как переправить его в Чечню по горным тропам физически невозможно. Но наркотиков поступает много.
В Панкисское ущелье завозится большое количество грузов по гуманитарной линии. Их не проверяет ни служба безопасности, ни полиция. Наркобизнес курируют очень крупные фигуры во властных структурах. Здесь делаются большие деньги: за одну неделю примерно $40-50 тысяч. Кахетинские власти прекрасно знают и панкисских наркобаронов — их пять человек, и подчиняются они Руслану Гелаеву. Похищения почти все связаны с наркотиками или с торговлей оружием.
Сегодня Грузия буквально наводнена наркотиками, оружием, различной контрабандой, а гуманитарную помощь панкисским беженцам открыто продают на рынках в Ахмета и Телави, главном кахетинском городе. Контроль над распределением помощи также находится в руках чеченских мафиозных группировок.
Боевики ездят по всей Грузии свободнее, чем у себя в Чечне,— там их все-таки могут задержать или даже застрелить российские солдаты. Грузинская полиция не решается заходить дальше Дуиси — после того как пару раз ее обстреляли. На въезде в ущелье министерство внутренних дел установило заграждения еще в прошлом году, но, как мне говорили офицеры одного такого блокпоста, обойти их не составляет никакого труда. Вероятно, и проехать можно без особых затруднений — достаточно заплатить энную сумму. Уж если подобное практикуется российской армией в Чечне, то здесь это совсем просто.
Полиция не только не препятствует преступному бизнесу, но, скорее всего, даже участвует в нем. Грузия переживает тяжелейший экономический кризис, коррупция приняла катастрофические размеры. В самых престижных районах Тбилиси высшие государственные чиновники, получая зарплату не более $150 в месяц, сооружают себе дворцы. Чего тогда требовать от рядовых полицейских?
Одним словом, Панкисское ущелье не контролирует никто, и все знают, что там засели бандиты, террористы и наркоторговцы. Но там есть и другая жизнь, в чем я убедился, отправившись в Дуиси.
 | ||
| Фото: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ | ||
| Проверки на блок-постах помогают полицейским немного компенсировать свое скудное жалованье, но перемещению боевиков по Грузии никак не препятсвуют | ||
В Дуиси было солнечно, весь народ находился на улицах. Показалось даже, что отмечают какой-то праздник. На самом деле все намного проще: в хорошую погоду никто не хочет сидеть в холодных домах.
Среди гуляющих я не заметил боевиков: их можно узнать сразу — это я хорошо помню по Грозному в августе-сентябре 1995 года. Тогда там установилось двоевластие. Дудаевские солдаты при полном вооружении открыто разъезжали на машинах по улицам, тогда как наши, российские, безвылазно сидели в крупных административных зданиях, превратившихся в осажденные мини-крепости. Боевика никогда не спутаешь с беженцем, даже если последний и одет в военную форму. Может, именно это и сбивает кого-то с толку: в Дуиси большинство мужчин ходит в камуфляжной одежде, но это только потому, что она очень удобна, а главное, очень дешева.
Но те пятеро, которые стояли возле новенькой бежевой "Нивы" метрах в ста от сельского исполкома, совершенно точно были боевиками. Они внимательно смотрели в мою сторону, а потом сели в машину и очень медленно проехали мимо. За рулем сидел мужчина средних лет в камуфляжной форме и с бородой, за его спиной — тоже в форме и с бородой, но помоложе и на коленях торчмя держал автомат. Я тихо спросил по-грузински стоявшего рядом Джарапа Хангошвили, главу сельской администрации, по-старому — председателя сельисполкома: "Боевики?" Он усмехнулся: "А я откуда знаю?", что можно было понять только как "не задавай глупых вопросов". В другой раз, когда около мечети я хотел сфотографировать троих бородачей, он схватил меня за руку и тихо и встревоженно попросил: "Будь братом, не надо..."
Если в ущелье действительно находится полторы тысячи боевиков, какая-то часть этого айсберга непременно должна виднеться на поверхности. Однако гораздо заметнее те несколько тысяч чеченцев, которые не имеют к боевикам никакого отношения.
Захожу в дом Айши Бахарчиевой. Когда в ноябре 99-го авиация бомбила Грозный, ее дочь и внуки сидели в подвале. Одна из бомб попала в их дом. Вылезли из-под горящих развалин и бросились в сторону Назрани. У ингушской границы простояли целый день: колонна беженцев растянулась километра на полтора. Шел дождь, было холодно. Многие беженцы развернулись и направились в сторону Итум-Кале. Там у Бахарчиевых были дальние родственники, которые их приютили. Но в декабре бомбили уже Итум-Кале, и жители села двинулись в сторону Грузии. На перевале снег уже лежал по колено, детей несли на руках. Через несколько дней добрались до Панкисского ущелья.
Айша сидела на табуретке. Табуретка, стол и жестяная печка — вот и вся мебель в комнате, в которой живет эта женщина с дочерью и шестью внуками. Двое — дети Яхи, остальные четверо — погибших сыновей. В углу лежат сложенные один на другом матрасы. На ночь их раскатывают на полу, который превращается в многоспальную кровать.
 | ||
| Фото: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ | ||
| Гуманитарная помощь в Панкиси идет отовсюду, но только не из России | ||
Чеченские беженцы в Панкиси устроены в смысле быта, конечно же, несравненно лучше, чем в Ингушетии: в тесноте, но не в палатках, гуманитарная помощь поступает регулярно, дети учатся в школе. Прежде в дуисской школе — самой большой в ущелье — преподавали только по-грузински. С приходом беженцев пришлось открыть русский сектор — в нем около 600 детей (в грузинском — 450). Я заходил на уроки и туда, и туда, благо все классы в одном здании.
Беженцы — граждане России. Но за те почти два с половиной года, что они находятся в Панкисском ущелье, ни один представитель ни государственных, ни общественных российских организаций их не посетил. Живут исключительно благодаря заботам ООН, Международного Красного Креста и разных благотворительных организаций. Матрасы, на которых они спят, одежда, в которой они ходят, пища, которую они едят, даже карандаши и тетрадки для детей — это все гуманитарная помощь. Без нее и беженцы, и приютившие их кистинцы погибли бы от холода и голода, особенно в минувшую зиму после той небывалой засухи, которая прошлым летом поразила всю восточную Грузию. Помощь приходит откуда угодно, но только не из России.
Вечером я смотрел у Вахтанга Шамильевича Маргошвили, директора школы, новости на канале ОРТ из Москвы: в Панкисском ущелье и телевидение работает, и по телефону можно хоть с Нью-Йорком связаться, правда электричество дают на два-три часа по вечерам. Показывали наводнение в Германии и автоколонны российского МЧС, которые доставили пострадавшим гуманитарную помощь.
— Чужие России дороже,— сказал с горечью Маргошвили.— У нас почти все дети болеют, а лекарств совсем нет.
Сейчас грузинские и российские власти усиленно ведут переговоры о перемещении из Панкиси беженцев в Россию, то есть в Чечню. Однако никто из беженцев возвращаться в Чечню не хочет. А насильно, без их согласия, в соответствии с международными правилами переселять беженцев нельзя.
— Куда нам возвращаться? — говорит Тамара Абдулаева, экономист с высшим образованием, имеющая диплом Киевского банковского института.— В наш дом в Грозном попала бомба — только воронка осталась. Вся семья погибла, девять человек похоронили во дворе.
У Тамары было пятеро детей, четверо погибли под той бомбой, осталась самая младшая, четырехлетняя Дагмара, но она заболела минувшей зимой туберкулезом, и ей сделали в Тбилиси операцию на легком.
— Спасибо Тенгизу Гвасалия, завотделением детского тубдиспансера,— говорит Тамара.— Копейки не взял.
Тамара мечтает уехать куда угодно — в Турцию, в Германию, в США — но только не в Чечню. Об этом же говорят и все остальные.
"Разве министром зря стал?"
Ровно два года назад российская сторона предложила Грузии провести военную операцию против боевиков, засевших в ущелье и превративших его в свой военный плацдарм. Мыслилась операция очень просто: российские войска вступают в ущелье и производят там зачистку. После этого, лишившись своего главного плацдарма, воюющая Чечня капитулирует.
Грузия ответила категорическим отказом. Россия в ответ ввела визовый режим. И сегодня Грузия — единственный член СНГ, от которого Россия отгородилась визами. Однако это не решило проблему терроризма. Для простых и законопослушных грузин и россиян шлагбаум действительно опустился, а боевики как ходили свободно туда и обратно, так и ходят. И не только в Панкисское ущелье. Я бывал в Ингушетии и знаю хорошо, что чеченские боевики чувствуют здесь себя как дома. И грузовиками везут в Чечню оружие, продовольствие, боеприпасы.
На самом деле грузинская сторона отказалась от российского плана по вполне прагматическим причинам: не надо быть большим провидцем, чтобы просчитать, к чему привела бы зачистка. Все шесть сел Панкисского ущелья превратились бы в пепелище, боевики (сто, двести, пятьсот или тысяча пятьсот) благополучно ушли бы в Чечню, а восемь тысяч чеченских беженцев плюс десять тысяч кистинцев, потерявших кров, хлынули бы к Кахетию.
Грузия оказалась в патовой ситуации: вести какие-либо военные действия против боевиков сама она пока не в состоянии; позвать на помощь Россию тоже не может; а на подготовку грузинского спецназа американскими инструкторами может уйти слишком много времени. Между тем криминальные метастазы, тянущиеся из ущелья, достигли уже самого Тбилиси и, как отметил в своем радиообращении Эдуард Шеварднадзе, "положение беженцев, облагороженное ореолом мученичества и страданий, используется преступными группами в качестве надежного прикрытия".
Впрочем, жизнь панкисских беженцев мало кого интересует, зато весь мир теперь знает, что ущелье — убежище террористов. Один из местных политиков не без сарказма заметил мне: "Даже ваш министр господин Иванов сказал, что бен Ладен находится в Панкисском ущелье". Я попросил уточнить, какой Иванов — министр обороны или министр иностранных дел. И услышал ответ: "И тот, и другой. Только не понимаю, почему Игорь это говорит".
Мой собеседник имел в виду то обстоятельство, о котором знала вся Грузия, а с недавних пор узнала и Россия: Игорь Иванов родился в Ахмета. Этот маленький городок — центр района, в который территориально входит Панкисское ущелье. Родной дядя Игоря стал ахметской достопримечательностью. Он охотно рассказывает, какой был способный и хороший мальчик Игорек. "Разве министром зря стал? — многозначительно спрашивает он, подняв брови. И показывает детскую фотографию будущего министра на фоне заснеженных гор.— Это пикник, в Панкиси ездили".
Что же касается Сергея Иванова, то он лишь высказал предположение о бен Ладене, из которого средства массовой информации создали сенсацию. Хотя бен Ладену легче попасть на Луну, чем в Панкисское ущелье.