В воскресенье в Венесуэле пройдут выборы в Конституционную ассамблею, которая займется разработкой реформы основного закона и системы госуправления страны. Оппозиция голосование бойкотирует, считая его антиконституционным. Своим видением того, кто вынудил противников президента Николаса Мадуро занять такую позицию, почему сокращается число союзников Венесуэлы на международной арене и чем охваченная протестами страна может привлечь российских инвесторов, с корреспондентом “Ъ” Павлом Тарасенко поделился венесуэльский посол в РФ Карлос Фариа Тортоса.
Фото: посольство Венесуэлы в РФ
— Какова главная цель созыва Конституционной ассамблеи?
— Цель — начать обсуждение проблем, которые есть в нашей стране, и, конечно, найти решения. Оппозиция отказалась участвовать в Конституционной ассамблее, назвав ее нелегальной. Однако в статьях 347, 348 и 349 нашей конституции очень четко описано, кто и с какими целями может созывать этот орган. При этом напомню, что в 2014 году венесуэльская оппозиция очень активно призывала к созыву ассамблеи. Это были те же люди, которые и сейчас стоят во главе оппозиции. И использовали они практически те же самые аргументы, которые использует президент Мадуро.
— И с чем вы связываете такой разворот на 180 градусов?
— Позиции оппозиционеров вообще во многом несогласованны и противоречивы. Обратимся к недавней истории. У оппозиционеров была возможность созыва референдума о досрочной отставке президента. Такая возможность записана в конституции. Они сказали, что сделают это, но в итоге не собрали подписи в нужное время. Они нарушили все закрепленные в законодательстве сроки. И к тому же допустили другие серьезные нарушения: в списки тех, кто якобы поддержал инициативу, включали имена умерших, несовершеннолетних и тех, кто сидит в тюрьме и никак не мог поставить свою подпись. Такие случаи исчислялись тысячами.
Мы думаем, что оппозиционерам более интересен насильственный, неконституционный путь. Эту линию они проводят, например, добиваясь формирования параллельного правительства. Их линия поведения непоследовательна, но очень четкая — в соответствии с указаниями хозяев в США, которые говорят, что, как и когда делать.
— Но есть ли в оппозиции те, с кем правительство готово разговаривать?
— Да, такие люди есть. И с ними власти говорят уже сейчас. Например, об экономике. Когда было объявлено о созыве Конституционной ассамблеи, комитетом по ее подготовке был обнародован призыв ко всем секторам венесуэльского общества принять участие в процессе. И кто в итоге отказался? Во-первых, олигархические предпринимательские круги, которые всегда противодействовали нашему правительству — например, во время нефтяной забастовки в 2003 году. Они же поддерживали попытку путча против команданте Уго Чавеса в 2002 году. И во-вторых, отказались от диалога лидеры оппозиции. Другие же группы общества сели за стол переговоров.
Что касается той части оппозиции, которая использует насильственные методы борьбы, она нанесла столько ущерба обществу, своим согражданам... Они убивали людей за то, что те чависты или за цвет их кожи. Недавно был такой дикий случай: они сожгли человека. Кто это сделал? Радикальная оппозиция. К счастью, есть группы, которые готовы вести диалог — мирно и цивилизованно.
— А что скажете об организованном оппозицией 16 июля неофициальном референдуме? Большинство его участников выступило против проведения выборов в Конституционную ассамблею.
— Призывы к опросу населения были законны. C чем мы категорически не согласны, так это с призывом к плебисциту, имеющему юридические последствия. Например, к тому, чтобы по его итогам парламент начал создание параллельных органов власти — вначале параллельного Верховного суда, а потом и всего остального.
Сделать это оппозиционерам сказали из-за границы. Хотел бы напомнить, что происходило в Ливии, Сирии, на Украине. Там были созданы параллельные органы власти, благодаря чему оппозиционеры получили поддержку и международное признание, финансирование и необходимые ресурсы. Что в итоге привело к войнам. В Ливии, например, все закончилось линчеванием Муаммара Каддафи. В Сирии все продолжается — идет ужасная война, сотни тысяч погибших... Так что сценарий не нов, он уже воплощался в жизнь в других странах.
— США пригрозили Каракасу новыми санкциями, если Конституционная ассамблея будет созвана. Как вы оцениваете это заявление президента Дональда Трампа?
— Оно говорит о том, что американцы против международного права, в том числе права на самоопределение. Против нашей конституции. Мы призвали все страны осознать суть этой угрозы со стороны самого высокопоставленного представителя США. Раньше мы слышали подобное от представителей Конгресса — например, сенатора Марко Рубио, который продолжает поддерживать в самой противозаконной манере праворадикальную группу венесуэльской оппозиции.
У нас к ним есть вопрос: «Чего вы хотите добиться?» В соответствии с конституцией у нас проходят выборы, на которых граждане решают, кого хотят видеть во главе страны. В декабре 2018 года выберут президента. А на 10 декабря этого года ЦИК уже назначил выборы губернаторов.
Что же касается Конституционной ассамблеи, то там будут обсуждаться вопросы, касающиеся будущей модели общества. Все вопросы, которые беспокоят венесуэльцев. И после все то, что решит ассамблея, будет вынесено на суд публики. Народ скажет последнее слово. Но они (американцы.— “Ъ”) боятся этого. Это двойные стандарты.
— Вы говорите, что США в этом процессе дестабилизации играют ведущую роль. А у них есть союзники?
— Уже 18 лет (с момента прихода к власти Уго Чавеса.— “Ъ”) нам противостоят власти (не народы!) Мексики, Колумбии, нелегитимное и коррумпированное правительство Бразилии. Есть группа стран, которая действует менее активно, но проявляет себя в ходе голосований на международной арене (например, в рамках Организации американских государств) — против нашей страны они предпринимают действия, которые можно назвать интервенционизмом. И это все, конечно, реализуется при помощи марионетки империи (США.— “Ъ”) — генсека Организации американских государств Луиса Альмагро.
— Вы согласны, что число союзников Каракаса уменьшается?
— По причинам внутренних изменений в странах региона у нас сейчас нет той поддержки, какая была во времена команданте Чавеса и во время создания таких важных международных механизмов, как Сообщество латиноамериканских и карибских государств (СЕЛАК) и Союз южноамериканских наций (УНАСУР). Тогда у нас была поддержка правительства Аргентины во главе с товарищем Киршнером (Нестор Киршнер, президент в 2003–2007 годах.— “Ъ”) и его супругой Кристиной (президент в 2007–2015 годах.— “Ъ”). То же самое с Бразилией, Уругваем... В последней из этих стран вообще не было смены власти — сейчас там у руля те же люди, что и во времена команданте Чавеса. Мы видели, как они меняют свое отношение к Венесуэле.
Но другие страны — по размерам небольшие, но по моральным принципам и чувству собственного достоинства стоящие куда выше многих других государств — сохранили свою прежнюю позицию, несмотря на очень сильное давление. Мы все знаем, что оказывают его США при посредстве Организации американских государств.
— На этом фоне крайне непростой остается экономическая ситуация в Венесуэле. В чем причины и каковы пути исправления ситуации?
— Наша страна исторически в очень высокой степени зависит от нефти. На ее экспорт приходится 97% валютных поступлений. Когда Уго Чавес в 1999 году пришел к власти, цены на нефть были очень низки — около $10 за баррель. Он начал международную кампанию в поддержку установления справедливой цены. И ему это удалось. На пике баррель стоил почти $100. Это позволило возобновить массовое строительство, погасить социальный долг перед согражданами, начать различные программы (миссии) — касающиеся здравоохранения, образования, создания рабочих мест, жилья...
Уго Чавес ушел от нас, и так совпало, что в этот период обрушился нефтяной рынок. В 2015 году цены приблизились к $23 за баррель. Семейные бюджеты в Венесуэле уменьшились на 75%. Реализацию многого мы не смогли продолжать, но миссии по-прежнему действуют.
Есть объективные причины нынешней ситуации. Например, сложно обеспечивать экономику тем сырьем, которое мы вынуждены покупать за рубежом. Но есть и другие причины — в частности, манипуляции со стороны частных предпринимателей и оппозиции. Одни представители бизнеса участвуют в этом открыто, другие — подло, при помощи бойкотов. Бойкотируют производство продуктов питания, медикаментов, отказываются от нормальных каналов распространения продукции. В последние дни своей жизни команданте Чавес говорил, что идет экономическая война. Об этом же говорит и Николас Мадуро.
Война ведется и в финансовой сфере. Были закрыты многие наши корреспондентские счета в зарубежных банках. А ведь они нужны для проведения трансакций, уплаты долгов и так далее. Очень мало государств-союзников не пошло на такой шаг.
— Кстати, о союзниках. Как вы можете охарактеризовать нынешний уровень отношений с Россией?
— Мы очень благодарны России за ее мужественную позицию — она высказалась за уважение конституционных норм нашей страны. Еще одна важная вещь, о которой говорят ваш президент и ваше правительство,— принцип невмешательства во внутренние дела Венесуэлы.
Если говорить об экономическом сотрудничестве, то его уровень не снизился. Например, мы расширяем сотрудничество в нефтедобывающей сфере. Продолжается создание смешанных предприятий — причем и таких, где большая доля капитала принадлежит российским компаниям. У нас растет товарооборот. Несколько недель назад мы подписали два контракта с российскими компаниями, касающиеся поставок мягкой пшеницы. До сих пор мы зависели от ее поставок из США и Канады, а теперь партнер будет куда более надежным, а цены ниже. Продолжается традиционное сотрудничество в культурной сфере, в плане студенческих обменов. Новое поле для взаимодействия — горнодобывающая промышленность. Мы сейчас прорабатываем очень конкретные проекты. Венесуэла обладает огромными доказанными запасами алмазов, а у России много опыта в их добыче.
— Вы наверняка беседуете с российскими предпринимателями. Что они вам говорят? Чего боятся?
— Они задают вполне естественные вопросы. Они ведь читают и смотрят новости о том, что в Венесуэле сейчас определенный уровень нестабильности. Мы же им показываем, что эти события (манифестации и беспорядки.— “Ъ”) сосредоточены в конкретных районах больших городов, это очень небольшая территория.
Мы показываем предпринимателям, что нынешние условия представляют интерес для инвесторов, что они могут приезжать к нам, исследовать наши рынки, вести дела как с правительственными компаниями, так и с теми частными предпринимателями, которые готовы работать над дальнейшим развитием страны.
— Планируются ли визиты в Москву высокопоставленных представителей Венесуэлы?
— В этом году активность большая. Было несколько визитов министра нефтяной промышленности Нельсона Мартинеса. Глава МИДа была в Москве в начале года — тогда этот пост занимала Дельси Родригес. На Петербургском международном экономическом форуме был министр внешней торговли и иностранных инвестиций Хесус Фариа. Министр туризма Марлени Контрерас во главе большой делегации приняла участие в туристической выставке в Москве. Было и несколько заместителей министров.
И всегда сохраняется возможность визита президента Мадуро — для обсуждения любых тем, касающихся сотрудничества, и общения со своим союзником и большим другом президентом Владимиром Путиным.