В этом году у Мариинки странное расписание. Привычно ажиотажные "Звезды белых ночей" обошлись почти без звезд и без премьер, а новые постановки оказались сдвинутыми на середину мертвого сезона. Первой из них оказалась "Турандот" Пуччини. Из Петербурга — КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА и АННА Ъ-ПЕТРОВА.
"Турандот" в репертуарном плане объявилась неожиданно — в мае. Если учесть, что запланированные на этот год постановки "Зигфрида" и "Снегурочки" не состоялись, а обещанные новые "Травиата" и "Леди Макбет" так и не доехали до Питера, постановка воспринималась как утешительный приз. Все понимали, что спектакль делается ради Владимира Галузина, лучшего Калафа в мире, и петербургской публике наконец дадут возможность услышать его в коронной партии в стенах родного театра.В последней опере Пуччини (1924) страсть все еще извергается лавой, но — в духе неоклассицистских настроений эпохи — в ней присутствуют элементы комедии dell`arte и вообще всякие остраняющие вещи. Рядом с гротескными скерцо министров Пинга, Панга и Понга, и. о. традиционных масок Труффальдино, Панталоне, Бригеллы, собственно лирика окрашивается в специфические тона — иногда берет сомнение, кровь это или клюквенный сок и не пародирует ли в какой-то мере Пуччини свои собственные реалистические мелодрамы прежних лет. Классицистическим следует признать и тот уровень абстракции, до которого доведена сюжетная коллизия: речь-то идет не об изгнании, романе и свадьбе и прочих более или менее человеческих вещах, а о любви и смерти и любви-смерти. К тому же в "Турандот" ощутим несвойственный Пуччини в более ранних опусах эпический размах, монументальность хорового письма. Учитывая сверхинтенсивность оркестровки и бесконечную мелодию, в которую выливается тематизм оперы, плюс нагромождение хоровых массивов, "Турандот" — опера высокого напряжения.
Если подобная драматургия для Мариинки — лучший объект приложения сил, то стилистическая неоднородность, остроумие и сложность "Турандот", увы, проигнорированы. Новая постановка относится к разряду добротных и простодушных спектаклей, к которым театр в последние пару сезонов явно стал склонен. Действие разворачивается в тесноватом интерьере, сильно напоминающем китайский ресторан средней руки. Балкон над сценой — место появления божественного императора и его гордой жестокой дочери — отделяет правителей, сынов неба, от земной черни. Поворачивающийся круг в центре сцены, на котором и происходит все ритуальные действия, разнообразит статику пространства. Французский режиссер Шарль Рубо (Charles Roubaud), много работающий для Марсельской оперы, уже ставил "Турандот" в 1997 году в Оранже, в античном амфитеатре, и помимо этого много работал на пленэре, поэтому его почерк отличает неспешность действия и плакатность приемов. Для гипнотически-замедленной, фресковой "Турандот" эти качества подходят как нельзя лучше; жаль лишь, что режиссерские решения почти во всем предсказуемы и визуальный образ спектакля проигрывает его музыкальному воплощению.
"Турандот" готовили долго и тщательно: концертные исполнения, предпремьерный показ в Выборгском замке, бесконечные прогоны — отшлифовали и целое, и детали. Хор слаженно и упоенно предавался варварским китайским страстям, в скупых унисонах обрушивал на зал плотную, почти осязаемую звуковую массу, истаивал в замирающих пианиссимо. Нереальное загробное звучание детского хора, пение из-за сцены, из-под сцены, "с закрытым ртом" — все колористические эффекты были выверены.
Валерий Гергиев вел оперу с медлительной чувственной оттяжкой, давая возможность расцвести на кульминациях широким мелодическим линиям, устрашающе нагнетал звучность в драматических эпизодах. В то же время жесткие "колючие" эпизоды соседствовали с детализированной игрушечной фактурой интермедий министров-шутов. Великолепная стройная и мощная медь, объемные, "распухающие" на кульминации струнные, экзотически-изысканные и пугающие ударные — без всего этого немыслим настоящий Пуччини; катарсис не состоятся бы без должной высоковольтности напряжения. И Гергиев легко его обеспечивает. Но Пуччини также невозможен без сильных драматических голосов. На сегодняшний день в театре есть великолепный Калаф, но нет Турандот. Ирина Гордей может считать заглавную партию своей большой победой: она легко перекрывала оркестр и не терялась в дуэте с Галузиным, но ее мощный пронзительный голос отличается резкими, форсированными верхами. И это исступление в голосе плохо сочетается с образом ледяной принцессы. Одетая, словно царевна Волхова, в белое платье с кокошником, Турандот выступала словно пава, но в ее деревянных неловких движениях не чувствовалось ничего демонического. Рядом с ней Галузин-Калаф вроде бы не делал ничего особенного: тоже воздевал руки к небу, прижимал к сердцу, разводил в стороны — но был настолько артистичен, что публика затаив дыхание ловила не только его каждую ноту, но и каждый жест. Что будет с этим спектаклем, когда Галузин уедет, предсказать трудно.