Ультиматум, предъявленный на прошлой неделе Катару, оказался полезен хотя бы в том смысле, что позволил прояснить истинные намерения сторон. Точнее, одной стороны, которая и была инициатором беспрецедентного конфликта между нефтегазовыми монархиями Персидского залива,— Саудовской Аравии и ее союзников.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Ставший достоянием гласности ультиматум, на выполнение которого Катару отводится десять дней, четко обозначает приоритеты и не отвлекает от сути лукавыми дипломатически-пропагандистскими формулировками, что было свойственно предыдущим официальным заявлениям королей, эмиров и их министров.
Авторы ультиматума (Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и Египет) на сей раз не повторяют голословные обвинения в связях Дохи с «Исламским государством», «Аль-Каидой» и другими террористическими группировками. Дело не в этом. И отнюдь не эти связи пугают саудовцев и их союзников. А пугает их вызывающе самостоятельный внешнеполитический курс Катара, его связи с шиитским Ираном, с Турцией, с политическим исламом, наиболее известный представитель которого — движение «Братья-мусульмане».
Для Саудовской Аравии и ОАЭ именно этот политический ислам, ставящий под сомнение данную от Бога абсолютную власть монархов, представляется наибольшей угрозой. Именно поэтому Эр-Рияд не поддержал приход к власти в Египте в 2012 году «Братьев-мусульман» и их ставленника — президента Мохаммеда Мурси. А Доха поддержала — и не только финансово, но и информационно: катарская телекомпания «Аль-Джазира», самая влиятельная в арабском мире, была рупором египетских «Братьев». Но это не помогло. Военные во главе с нынешним лидером Египта Абдель-Фаттахом ас-Сиси свергли Мохаммеда Мурси, отправили «Братьев» в подполье, а сами, придя к власти, стали однозначно ориентироваться на Саудовскую Аравию.
Египет — не единственный, хотя и самый наглядный пример геополитического соперничества Дохи и Эр-Рияда. Среди группировок сирийской оппозиции у них разные клиенты. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, наиболее яркий представитель ненавистного саудовцам политического ислама, единомышленник Дохи и оппонент Эр-Рияда. И наконец, шиитский Иран — непримиримый, вечный идеологический противник Саудовской Аравии, считающей себя лидером суннитского мира. Именно стремление Катара установить особые отношения с иранскими аятоллами саудовские принцы расценили как измену, что и стало последней каплей, переполнившей чашу их терпения.
Отсюда и конкретные требования авторов ультиматума: разрыв с Ираном, закрытие турецкой военной базы, действующей на территории Катара, прекращение вещания «Аль-Джазиры». Если эти требования выполнить, о суверенитете «газового эмирата» можно будет забыть — пойдя на геополитическую капитуляцию, он фактически превратится в протекторат могущественного соседа.
Сейчас наступает самый интересный момент. Что дальше? Как поведут себя саудовцы, когда отведенные Катару десять дней истекут? Чью сторону примут США? Сумеют ли защитить своего союзника, пострадавшего из-за связей с ними, Тегеран и Анкара? Только Москва может не волноваться — это не ее конфликт, не ее головная боль. В этом споре двух сторон (каждая из которых в свое время финансировала радикалов на Северном Кавказе и продолжает финансировать боевиков в Сирии) Москва может позволить себе сохранять нейтралитет — ни с кем не ссорясь, но и никого открыто не поддерживая.