фестиваль театр
В Новосибирске продолжается III Международный фестиваль "Театр + ТВ" (см. Ъ от 20 июля). Гвоздем программы стал мастер-класс известного итальянского телережиссера и продюсера Андреа Андерманна. Из Новосибирска — МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.Начинавший как помощник режиссера у Франко Дзеффирелли (Franco Zeffirelli), Андреа Андерманн (Andrea Andermann) работал с такими звездами, как Мария Каллас, Пласидо Доминго (Placido Domingo), Монтсеррат Кабалье (Montserrat Caballe) и Анна Маньяни. Все эти годы он, как алхимик, изобретал телевизионный язык, способный через провода и железо передать магию музыки и театра. "Телевизор — это вам не холодильник и не электрическая плита,— говорит он.— Телевидение — это вампир, Дракула, который высасывает кровь у своей жертвы".
Господину Андерманну оказались малы даже такие театральные объемы, как громада Новосибирской оперы. Ему подавай миллиард зрителей. Именно такое количество человек в 2000 году стало свидетелем воплощения его грандиозного проекта — трансляции в прямом эфире 125 стран, в том числе и в России, премьеры телеоперы "Травиата в Париже". Рейтинг этого эфира составил 24% — почти столько же, сколько финал чемпионата мира по футболу.
На фестиваль "Театр + ТВ" режиссер привез фильм о том, как создавался этот чудовищный по своим масштабам проект. Несколько лет подготовки, четыре месяца постоянных репетиций, 500 человек, участвовавших в съемках, в течение года собранный оркестр, 35 камер, из них семь специальных камер steadycam, позволяющих добиться непрерывности, текучести изображения. "Фильм-опера — это большая сибирская река, которая должна течь туда, куда ей укажет режиссер",— пояснял господин Андерманн по ходу показа. Судя по фильму, направлять ее потоки было непросто. Каждый участник этого мультижанрового проекта — режиссер, дирижер, оператор, продюсер — считал главным именно себя. И по признанию Андреа Андерманна, ему приходилось "ходить по вулканической местности и время от времени позволять вулканам извергаться, а иногда затыкать кратеры пробкой, чтобы сохранить их энергию до премьеры".
Хор, солисты и оркестр находились на расстоянии нескольких километров друг от друга. Действие своей "Травиаты" режиссер перенес в реальные интерьеры — парижские сады, дворцы и особняки. Артисты должны были в прямом эфире петь и играть, как в художественном фильме, ни на минуту не останавливаясь на одном месте. Впрочем, камера тоже не была статичной. Для ее движения была разработана такая же музыкальная партитура, как для солистов и оркестра. Управлял ею гениальный оператор, изобретатель steadycam Витторио Стораре (Vittorio Storare), получивший "Оскаров" за копполовский "Апокалипсис сегодня" и бертолуччиевского "Последнего императора". Весь обвязанный, как альпинист, какими-то ремнями и обвешанный диковинной техникой, он мягко проплывал мимо поющих артистов как будто в туре вальса. "Снимать на переносную камеру под музыку — это все равно что передвигать рояль, играя на нем",— признавался оператор.
Помимо всех технических сложностей, фрагментов репетиций, ругани, работы команды в прямом эфире, на пленке остались и первые минуты после финала фильма-спектакля. Закончилось приключение длиною в несколько месяцев. Трагедия, только что пережитая героями, помноженная на премьерный стресс и возведенная в квадрат прямым эфиром, вылилась в бурный эмоциональный всплеск, который передался не только всей команде проекта и не только зрителям "Травиаты", но и даже зрителям этого фильма о фильме. В финале весь фестивальный зал аплодировал стоя.
А потом встал еще раз, когда на сцену вышла преподавательница Новосибирской консерватории Нина Ивановна Лубяновская, которая оказалась педагогом солистки телеоперы Этери Гвазавы. Русская по матери, грузинка по отцу, Этери родилась в Омске, училась в Новосибирске и работала в Германии, где ее заприметил Андерманн и выбрал из 700 претенденток на роль своей Виолетты. Он трогательно поблагодарил педагога певицы, которую считает своей приемной дочерью, и сказал, что часто дразнил Этери сибирячкой, но не мог себе представить, что когда-нибудь окажется на этой земле, которая казалась ему, как минимум, Луной. Для сибирских телережиссеров фильмы Андреа Андерманна пока не ближе, чем Юпитер.