Новации. В этом году из дряхлого державного колосса Большой театр превратился в фабрику новых менеджерских практик, проявив чудеса дипломатии. Впервые Большой принимал у себя Мариинку не одним, а двумя блоками: осенью в рамках обменных гастролей и весной — в рамках фестиваля "Золотая маска". Заключил стратегически важный контракт с руководством Opera de Paris. Отрекомендовался своим представительством на конгрессе оперных театров Италии (май, Палермо) и выступил с отчетом на конгрессе международной консолидации "Опера Европа" (июнь, Рим). Кроме этого, Большой сделал шаг к сотрудничеству с самыми интересными художниками нового поколения. Назовем лишь руководительницу ансамбля Opus Posth Татьяну Гринденко, которой поручено музыкальное руководство оперой Евстигнея Фомина "Американцы" (в декабре ею откроется новая сцена Большого), а также писателя Владимира Сорокина и композитора Леонида Десятникова, с которыми подписан договор на сочинение современной оперы.
Премьеры. Оперный план в сезоне не был сверстан. Поэтому Большому пришлось арендовать два итальянских спектакля — "Силу судьбы" из неаполитанского театра San Carlo и "Адриенну Лекуврер" из La Scala. Не имея претензий к постановочным качествам обоих, должна сознаться, что наилучшей их презентацией были все же премьеры. Скоротечный прокат арендованных опусов в блоке по три-пять спектаклей обнаружил неприятную разницу между первыми и вторыми составами солистов, что особенно удручило в "Адриенне Лекуврер". И навело на мысль о запрограммированном компромиссе. В конце сезона театр подтвердил это откровенно неудачной постановкой "Хованщины" (худруковский дебют Александра Ведерникова), в итоге доказавшей явную иллюзорность реформаторского курса в опере.Рядовые спектакли. Первое, что бросалось в глаза на давних спектаклях Большого,— их неровное качество. "Тоска" Пуччини фактически в коме. Сильно прокисла "Пиковая дама" Чайковского: никудышные ансамбли, аморфное ведерниковское сопровождение и неквалифицированность Леонида Кузнецова в роли Германна. Плесневеет и "Борис Годунов", с совсем не по-русски поющим "шкорби-ит душа" Владимиром Маториным (правда, были два исключения, когда Бориса удачно пел Сергей Алексашкин из Мариинки). Более или менее в форме "Набукко" Верди: когда в заглавных партиях Евгений Нестеренко (Набукко) и Людмила Магомедова (Абигайль), теноровый брак Зураба Соткилавы (Измаил) почти не режет слух. Зато похорошела "Аида", привлекающая, прежде всего, крепкими данными Елены Зеленской (Аида) и Ирины Долженко (Амнерис).
Звезды. Говорить о стабильности оперной труппы Большого театра — значит выдавать желаемое за действительное. Весь год труппу лихорадило: любой намек на внедрение контрактной системы, не говоря уже о приглашениях певцов со стороны (за сезон здесь выступило 14 внештатников), вызывал у штатных солистов Большого нервную реакцию. Номинально к работе в интенсивном режиме сейчас готова едва пятая часть певцов, терзаемых интригами незанятой части труппы. Но за "профнепригодность" из оперы пока не увольняют.
По занятости в постановках очевидные лидеры сезона — Елена Зеленская и Ирина Долженко. По динамике вокального роста — Сергей Мурзаев (Карлос в "Силе судьбы"), Всеволод Гривнов (Морис в "Адриенне Лекуврер") и взятый со стороны дебютант Большого Марат Галиахметов (аббат, "Адриенна Лекуврер"). По стабильности качества — Александр Науменко (Пимен в "Борисе Годунове" и Хованский в "Хованщине"). По вокальному ансамблю — квартет Ольги Чернышовой, Елены Новак, Вадима Лынковского и Вадима Тихонова ("Адриенна Лекуврер").
Если учесть реальный процент этих людей при общем штате Большого в 2400 человек (например, штатный комплект Opera de Paris, куда входят оркестр, хор, миманс, балетная труппа, балетная школа, все технические и административные службы,— от силы 1500 человек), то их персональные усилия проще объяснить личным подвижничеством каждого, нежели результатом системного воспитания в Большом собственной базы профессиональных голосов. Что, конечно, несколько портит картину административных новаций Большого театра.