Обозреватель «Коммерсант FM» Станислав Кучер размышляет о том, почему Владимир Путин не считает нужным ни менять свой образ, ни разговаривать с наиболее продвинутой частью общества.
Акела жив, здоров и не бросит стаю. Вот главное послание Владимира Путина российскому народу. Вчера Путин в очередной раз напомнил: его опора – не экономически, социально и политически активное меньшинство, которое в иных заграницах формирует повестку дня и ведет за собой общество, а пассивное большинство, которое его политические противники именуют в лучшем случае электоратом, в худшем – послушным и управляемым «зомбоящиком» стадом.
Шесть лет назад, комментируя одну из встреч Путина с народом, я заметил в нашем эфире, что его манера общения может не нравиться продвинутым представителям креативного класса – журналистам, юристам, предпринимателям, артистам, — но не эта часть общества интересует ВВП. Потому что нас таких «умных», в кавычках и без, слишком мало. Максимум, что мы, по его мнению, можем — в большей или меньшей степени талантливо критиковать, и пока не доказали, что способны на нечто большее. В этом смысле с тех пор не изменилось ровным счетом ничего: Путин по-прежнему считает, что обращаться имеет смысл исключительно к тем, кто видит в нем единственного достойного лидера, судью, а еще лучше — отца родного. Помните знаменитое володинское «Нет Путина – нет России»? Несмотря на то, что за внутреннюю политику в президентской администрации отвечают теперь другие люди, этот тезис остается главным аргументом в общении Кремля с российским народом и, если не случится внезапного катаклизма, станет лейтмотивом очередной президентской кампании.
Потому что, как и десять, пять, три года и год назад, только Путин может дать команду и помочь получить жилье матери-одиночке из Забайкалья, разобраться с горящей мусорной свалкой в Балашихе, услышать жителей Ольхона, которым плохая погода и дороги мешают нормально охотиться и пасти скот. Только Путин может рассказать учительнице из Иркутска, как прожить на мизерную зарплату, гарантировать жителям пятиэтажек, что их права собственников будут соблюдены.
Вопрос о том, хороша система ручного управления или нет, давно не стоит. Вопрос о том, хорошо это или плохо, когда все в стране зависит от одного человека, давно не обсуждается. Такое положение дел давно признано аксиомой сначала Кремлем, а затем и тем самым большинством. Иначе, по мнению Путина, в России и быть не может. Другой России у него для нас нет.
Что делать, когда национальный лидер устанет, состарится и все-таки соберется на покой? Вопрос не имеет смысла, поскольку сейчас он здоров, бодр, а если чем-то и болеет, так только цифровой экономикой, что говорит только о его грандиозном потенциале. Придет время – он найдет преемника, не переживайте. Кто сказал, что политическое долголетие – плохо? Мубарак? Каддафи? Ну так мы же не Египет, не Ливия, учимся на чужих ошибках, любые происки Запада пресечем вовремя, революций не допустим.
Короче, да, ничего нового, никаких сенсаций, очень похоже на брежневский застой. Но, секундочку, разве это был не лучший период в жизни великого Советского Союза? Вот именно. Наслаждайтесь.