Фестиваль театр
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
На сцене Театра имени Моссовета начались пятидневные, длящиеся до 9 июня гастроли очередных гостей Чеховского фестиваля — театра Compagnie Philippe Genty с постановкой "Внутренние пейзажи". Рассказывает Ольга Федянина.
Из всех зарубежных гостей московской фестивальной сцены Филипп Жанти, кажется, меньше всех нуждается в представлении. Во-первых, его спектакли к нам приглашают часто и охотно. Во-вторых, сколько бы ни менялся сам режиссер и его театр "живых картин", а все-таки оба остаются верны себе и узнаются с первого взгляда. И при этом абсолютно не надоедают — фантазия постановщика, которому скоро исполнится восемьдесят, не иссякает.
Для того чтобы фантазия начала свое движение, "Внутренним пейзажам" нужен своего рода стартовый сигнал — пластический монолог главного героя (Скотт Келер), его единственное настоящее соло. Персонаж Келера, отчасти напоминающего раннего Барро, Барро-пантомима,— удивленная и меланхоличная марионетка на ниточках. Только вот кукловодческий "крест", каркас, к которому прикреплены эти ниточки, находится в руках у самой марионетки. Герой сначала тянет себя за руки-ноги, а затем с нарастающей решимостью обрывает нити. Потерявшие управление конечности начинают двигаться сами, но освобожденная кукла немедленно забирается в клетку, а клетка постепенно складывается, уменьшается и, наконец, превращается в крохотную ловушку.
Это все очень изобретательно и очень печально: человек не только несвободен, но еще и совершенно одинок — даже собственные нитки ему приходится дергать самостоятельно. Правда, печаль проходит быстро — под натиском воображения клетка разваливается без усилий. Начинается путешествие по "внутренним пейзажам": эпизодам, связанным не сюжетом, а лишь сквозными мотивами странствия и взросления.
Пейзажи эти больше всего напоминают ожившие фрагменты полотен Сальвадора Дали, они завораживают, и их хочется разглядывать снова и снова: в каждом сочетании предметов и фигур на сцене есть парадокс, секрет, своего рода внутренний трюк. Двери позволяют пройти из ниоткуда в никуда, плоское изображение отбрасывает объемную тень, цветы поют, люди на глазах превращаются в кукол и обратно, разноцветные пространства сворачиваются и разворачиваются за одно мгновение. Сам режиссер говорит, что при помощи актеров и марионеток инсценирует собственные сны.
Неодушевленных предметов в мире Филиппа Жанти нет совсем, ему чужда и неинтересна сама идея неодушевленности: у любого растения, предмета и даже у линии горизонта в этом спектакле есть активная живая роль, волшебная метаморфоза.
Создавая свои феерии, Жанти, в отличие от соседей по жанру, к примеру от Роберта Уилсона или Робера Лепажа, совершенно не заинтересован в безупречности иллюзии. Он не прячет кукловода за куклой окончательно, а дзанни, замаскированные слуги просцениума, помогают герою ненавязчиво, но так, что их нельзя не заметить. Подвешенные в воздухе предметы не делают вид, что они парят без опоры — нити видны, и это так и задумано. В театре Филиппа Жанти фокус становится только обаятельнее от того, что вы видите, как карты исчезают в рукаве.
Все, что перед вами,— сон, иллюзия, театр, ненастоящее. Зачем режиссер напоминает об этом, можно догадаться по одному эпизоду, мотивы которого встречаются и в других спектаклях Жанти. Вот главный герой превратился в куклу, в куклу-ребенка на руках у мамы-актрисы. На заднике — идиллическая горная видеопанорама с игрушечными домиками. Но домики эти на экране один за другим взрываются, загораются, становятся грудой обломков. Картина автобиографична: во время войны Жанти жил в такой горной деревне, на его глазах ее сожгли немцы, устроившие карательную акцию в ответ на действия бойцов Сопротивления.
Прошло больше семидесяти лет, и все это время в памяти взрослевшего мальчика горели те дома. Его шансом на спасение и на нормальную жизнь было превратить все в сон. В фантазию, которой можно управлять, в фигуры, ниточки которых можно дергать по своему усмотрению.
"Внутренние пейзажи" Филиппа Жанти — театр сновидений, который даже апокалипсис превращает в феерию. Ради того, чтобы создатели и зрители этого театра смогли пережить все и проснуться в реальном мире — удивленные, опечаленные и счастливые одновременно.