Сегодня завершается первая половина Каннского фестиваля. И хотя впереди еще целая лавина событий, общие ощущения уже во многом сформировались — не только от программы, но и от фестивальной атмосферы. Ими делится Андрей Плахов.
Появление брутального русского артиста в одном из эпизодов фильма «Квадрат» выдает фантомный страх перед «русским медведем»
Фото: Studio Produzent
Журналисты штурмуют большой зал "Люмьер" с семи утра (начало сеанса в 8:30): вставать приходится, как на ранний авиарейс. Попасть в зал становится проблемой из-за безумств секьюрити, но кто решится упрекнуть стражей порядка? Перед пресс-показом фильма "Молодой Годар" Мишеля Хазанавичуса всех эвакуировали из здания (нашли неопознанный объект в виде чьей-то забытой сумки), а просмотр задержали почти на час. Когда протестующие леваки во главе с тем самым Жан-Люком Годаром в 1968-м сорвали Каннский фестиваль, они и представить не могли, какие повороты судьбы ждут его через полвека.
Что касается "Молодого Годара", я бы не стал идеологически нагружать эту ничем не выдающуюся, но вполне безобидную картину. Ее ядро — романтическая любовная история, связавшая все еще молодого, но уже великого реформатора кино с юной Анной Вяземски, начинающей артисткой, в числе предков которой русские аристократы и знаменитый писатель Франсуа Мориак. Короткая история одновременно забавна и грустна, как история любой утопии: в данном случае речь про 1968 год. В фильме мы видим, как Годар ссорится с Бернардо Бертолуччи, не хочет отпускать молодую жену на съемки к Марко Феррери, а когда все же отпускает, начинает ревновать ее к итальянскому партнеру по съемочной площадке. Сам Годар постоянно попадает в нелепые положения и регулярно разбивает очки, он мечтает умереть молодым, совсем не желая дожить до глубокой старости, как это на самом деле произошло.
Анну Вяземски играет Стэйси Мартин, знакомая по "Нимфоманке" Триера, в роли Годара — Луи Гаррель, обнаруживший со своим героем даже некоторое внешнее сходство. Да, от фильма, особенно в той его части, где показано увлечение Годара левацкими идеями, веет карикатурой, но кто сказал, что лидер "новой волны" неприкасаем в большей степени, чем пророк Мухаммед? Да и сам жанр карикатуры, как всем теперь известно, вполне во французской традиции. И не кто иной, как Эйзенштейн недавно стал почти пародийным объектом в картине Питера Гринуэя, что вызвало вопли непрошеных защитников образа автора "Стачки". Другое дело, что Хазанавичусу с его совсем не годаровским и даже не гринуэевским масштабом не дано довести рискованный замысел до блеска, и фильм остается локальным опытом иронической мини-биографии.
К слову сказать, в похожем жанре куда лучше преуспел Матье Амальрик, снявший картину "Барбара" о культовой французской певице с Жанной Балибар в главной роли. В этом фильме, показанном на открытии программы "Особый взгляд", есть не только ирония, но, что очень важно, самоирония. Ее демонстрируют и актриса, и режиссер, подходящие к своим персонажам с двойной дистанции: Амальрик играет режиссера, боготворящего Барбару и снимающего о ней фильм, Балибар предстает в образе актрисы, играющей "икону" и обнаруживающей с ней общие черты. Эта сложная оптика, на первый взгляд излишняя, позволяет, с одной стороны, снижать пафос, с другой — не впадать в прямую карикатурность.
Возвращаясь к конкурсу, выделим в нем шведский "Квадрат" Рубена Эстлунда. Его главный герой — куратор музея современного искусства, а вынесенный в заглавие "Квадрат" — инсталляция, символически очерчивающая зону гуманизма, равенства и справедливости. Но то, что легко дается на символическом уровне, не работает в бытовой реальности. Став жертвой банальной кражи мобильного телефона, совестливый куратор-гуманист оказывается вовлечен в цепь происшествий и отношений, экзаменующих и его самого, и главенствующую в Швеции идею политкорректной толерантности. Фильм строится как серия больших эпизодов, лучшие из которых просто блистательны. К сожалению, в последней трети картина Эстлунда структурно рассыпается, а к финалу теряет внутреннюю дискуссионность, замещая ее морализированием.
Упомянем, хоть и без особого энтузиазма, еще один французский фильм — "120 ударов в минуту" Робина Кампилло о борьбе за свои права больных СПИДом во Франции начала 1990-х: тема, вполне способная затронуть сердце председателя жюри Педро Альмодовара. Вероятно, найдутся поклонники и у "Историй семьи Майровиц" Ноа Баумбаха, но я лично не вдохновился семейным еврейским юмором и оценил профессиональные, выполненные жирными мазками актерские работы Адама Сэндлера, Бена Стиллера, Дастина Хоффмана и Эммы Томпсон на твердую четверку.
Душноватое пространство европейского и американского артхауса расширило включение в конкурс трэш-комедии "Окча" режиссера Пон Джун Хо. (Наряду с картиной Баумбаха, она произведена компанией "Нетфликс", с которой кинопрокатчики и фестивали ведут войну, настаивая на том, чтобы кино показывалось сначала на больших экранах, а потом уже в интернете.) Чудная корейская девочка выхаживает в деревенской глубинке огромную суперсвинью, с которой ее связывают сентиментальные отношения. На Окчу (имя свиньи) посягает могущественная корпорация во главе с потерявшей для данного фильма человеческий облик Тильдой Суинтон: она так вживается в роль, что не хочется отделять исполнительницу от героини. В дело вмешивается третья сила — террористическая группа защитников животных во главе с фанатичным Джеем (Пол Дано). В итоге героев и зрителей загоняют в огромный ангар-концлагерь, где тысячи несчастных свиней маются в ожидании своего холокоста. Эта весьма актуальная сказка по жанру не очень монтируется с другими фильмами-конкурсантами, но по сути обогащает программу, пока не блистающую художественными откровениями.
Пока. Ибо впереди фильмы Йоргоса Лантимоса и Михаэля Ханеке. А они могут существенно изменить расстановку позиций в конкурсе.