премьера опера
В московском театре "Геликон-опера" состоялась российская премьера культового сочинения ХХ века — оперы Альбана Берга "Лулу" (1935) по мотивам пьес Франка Ведекинда "Дух земли" и "Ящик Пандоры". С премьеры — ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ."Лулу", вторая после "Воццека" опера Берга, завершенная им в 1935 году, так и не увидела свет при жизни композитора. За несколько недель до своей смерти Альбан Берг, правда, присутствовал на исполнении пятичастной сюиты, или, как он ее называл, симфонии "Лулу" по мотивам одноименной оперы — подношения к 60-летию его учителя Арнольда Шенберга.
Посвящение Шенбергу, столь же искреннее, сколь и конфликтное по отношению к безупречной религиозно-гражданской этике учителя, сыграло роль в пропаганде этого сочинения. В 1976 году, когда вклад мэтров так называемой нововенской музыки Шенберга--Веберна--Берга не подлежал сомнению, "Лулу" была поставлена на сцене Metropolitan Opera, а через три года — в Парижской опере.
В 80-е записями "Лулу" заслушивались и в Москве, внятно ощущая разницу, возникшую к тому времени между музейностью кинематографического мифа Лулу или Лолы (прежде всего имеется в виду фильм 1930 года Йозефа фон Штернберга "Голубой ангел" с Марлен Дитрих) и актуальностью оперы, слившей воедино романтизм Ведекинда, агрессию брехтовского театра и лирический мистицизм музыки Альбана Берга. Музыки с ее красивым атонализмом, загадочными оркестровыми вспучиваниями, с ее изысканной миграцией от контактных жанров (лендлер, кабарешные песенки) в заповедное лоно симфонических интерлюдий и, наконец, со вторым в истории оперы (после "Воццека") паритетом поющегося и полушепотом говоримого (так называемая манера "шпрехштимме").
Геликоновская постановка идет по-русски, в переводе Михаила Жилкина. Вместо очаровательной немецкой фоники слух то и дело ласкают "сука", "дрянь", "блядь", "проститутка", губящие лексику этой оперы ничуть не хуже холеры, обезобразившей в финале кукольное личико Лулу. Надо признать, шокирующий слог постановки компенсирован ее зрелищностью. Комбинация стилизованных под 20-е годы костюмов и гнутых хромированных панелей (художники Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева) рождает суетливую, но вполне эффектную игру хай-тековского блеска, мелово-бледных картин с фрагментарным изображением самых пикантных деталей женского торса (ляжка, лобок, пупок) и черных дыр-вагин, дробящих пространство сцены.
Главной героине (Татьяна Куинджи) есть что показать. Гибкий стан, утрированная кукольная мимика, задранная ножка и чулочная подвязка, просвечивающая сквозь шифон, безотказно работают все время, заставляя облизываться в предвкушении стриптиза. Но стриптизером в финале неожиданно выступает убийца Лулу: распахнув халат, чемпион бодибилдинга Максим Лосев гордо демонстрирует упакованное в мини-бикини мужское хозяйство. Ну а до этого публику тешат лесбиянскими лобзаниями крохи Лулу с крупногабаритной графиней Гешвиц (Лариса Костюк), вываливающимся из декольте телом ансамблистки Ольги Резаевой и капроновыми галифе персонажа по имени Попрыгунчик.
Эротический декоративизм не делает спектакль режиссера Дмитрия Бертмана музыкально подвижным. Это не более чем сальная развлекуха. Если забыть несколько пронзительных верхушек Лулу, вокал доктора Шена (Михаил Давыдов), трагические нотки Графини (Лариса Костюк) и резкий тембр старика Шигольха (Дмитрий Овчинников), все пение в "Лулу" обернется либо развеселым цирковым отыгрышем, либо демонстрацией алогичного русского рэпа: "На-а-а хрен! На хрее-е-ен", либо паясничаньем интермедийных ансамблей.
Оркестр под управлением Владимира Понькина с провалами у скрипок и неточностями меди в целом ведет звукоповествование в неуместной школярской манере "такт за тактом". В третьей сцене героиня поет в микрофон — а иначе ее "забьют" трубы. В конце зрители видят голого убийцу Лулу, но почему-то слышат голос давно уже убитого доктора Шена. Оркестр же тем временем рвет на части предвещающее роковой исход скрипичное ostinato.
Все это, конечно, позволяет серьезно упрекать новую геликоновскую постановку. Но критика меркнет на фоне искреннего культуртрегерского счастья, которым после спектакля делился режиссер Дмитрий Бертман. Формулировка его очень проста: "Все эти певцы уже вошли в историю оперы, потому что первыми спели "Лулу" в России".