10 событий, которые сделали Канн главным кинофестивалем мира

Отмечающий 70-летний юбилей Каннский кинофестиваль – одновременно смотр лучших фильмов, снятых за год, светский раут, на котором под микроскопом изучаются платья кинозвезд, и безостановочно работающая пиар-машина, не дающая остыть интересу публики. Этим Канн уникален и выгодно отличается от других фестивалей, больше сосредоточенных на кино. За формированием статуса самого престижного киносмотра в мире стоит длящаяся уже несколько десятилетий тяжелая работа, которая часто со стороны кажется цепью случайностей или результатом лишнего бокала вина.

Первая «ветвь» - в точку

Главный приз – «Золотая пальмовая ветвь» - был учрежден только на десятом по счету Каннском кинофестивале в 1955-м и прекратил конкурсный хаос – например, на первом послевоенном смотре в 1946-м в конкурсе участвовали сразу 45 фильмов, а призов было много, так, чтобы никому не было обидно. Первая же «ветвь», доставшаяся в 1955-м романтической драме «Марти» Делберта Манна о встретившихся на танцах мяснике и учительнице, позже получил и «Оскар», то есть, у фестиваля давняя традиция предвидеть и диктовать успех отмеченных им картин.

В гостях у сказки

В том же 1955-м на фестивале произошла судьбоносная встреча, которая напрямую не была связана с кино. Именно в Канне Грейс Келли познакомилась с принцем Монако Ренье III, за которого через год вышла замуж, не вернувшись в кино даже ради любимого режиссера Хичкока. Так родилась одна из самых живучих легенд о совершенной кинозвезде, вышедшей за настоящего принца, и Канн за десятилетия прекрасно монетизировал эту мечту – достаточно посмотреть цены на номер в отеле «Карлтон», названный в честь актрисы.

Кто старое помянет

Где еще, как не Канну, открывать французскую «новую» волну. В 1959-м Франсуа Трюффо получил приз за режиссуру «400 ударов» - несмотря на то, что всего годом раньше его лишили аккредитации как кинокритика за последовательную критику фестиваля. Канн оказался незлопамятным, а Трюффо оправдал его надежды, став вместе с другим героем фестиваля Жан-Люком Годаром идеологом нового движения и сняв на протяжении двадцати лет еще четыре фильма-продолжения «400 ударов» об Антуане Дуанеле – практически хронику целого поколения французов.

Молодой и папа

Канн никогда не боялся рассердить консерваторов. В начале 1960-х два года подряд «Золотая пальмовая ветвь» доставалась «Сладкой жизни» Федерико Феллини и «Виридиане» Луиса Бунюэля – фильмам, после победы которых шумно протестовал Ватикан. Католическая верхушка называла драму о послевоенном Риме Феллини «порнографической», а историю юной монашки Бунюэля богохульной. Скандалы вскоре забылись, а победившие фильмы смотрят до сих пор – и это лучшее свидетельство правильной политики и хорошего вкуса Канна.

«Разговор» с «Таксистом»

Канн первым разглядел потенциал в новом поколении американских режиссеров, которые в 1970-х навсегда изменят Голливуд. В это десятилетие почти каждая «пальма» улетала в Америку: в 1970-м победителем стал «Военно-полевой госпиталь М.Э.Ш.» Роберта Олтмена, в 1973-м – «Пугало» Джерри Шацберга, в 1974-м – «Разговор» Фрэнсиса Форда Копполы. И все равно Мартин Скорсезе в 1976-м году был уверен, что его «Таксист» не получит высшую награду – как раз накануне председатель жюри Теннесси Уильямс выступил с речью, в которой жаловался на насилие в современном кино. К счастью, другим членам жюри, режиссерам Коста-Гаврасу и Серджио Леоне фильм очень понравился. «Таксист» получил «Золотую пальмовую ветвь», Скорсезе, Роберт Де Ниро и 13-летняя Джоди Фостер уехали из Канна звездами, а позже фильм номинировался на четыре «Оскара». Но все победители помнили, кто дал им старт в профессиональную жизнь.

Судьбоносные плавки

В Канне карьеры зачастую делались не в темных кинозалах, а под ярким солнцем на пляже. Мир впервые увидел Брижит Бардо чудо-подростком в купальнике именно на каннском песке, а приехавший в 1977-м с фильмом «Качая железо» Арнольд Шварценеггер выиграл больше всех от позирования на пляже в одних плавках. Его каннская фотография настолько легендарна, что сам актер то ли в шутку, то ли всерьез готовится и сейчас приехать и воспроизвести ту самую принесшую ему успех позу культуриста. В нашем веке история повторилась как фарс – в 2006-м Саша Барон Коэн, приехавший в Канн представлять свой фильм «Борат», показал всему миру «мэнкини» - не совсем приличную мужскую вариацию женского купальника ядовитого салатового цвета. Канн всегда ценил хорошую пиар-кампанию и удачную шутку – и в этом кроется его вечная релевантность и живучесть.

Делай так, как надо

80-е годы Канн провел, пытаясь реанимировать дряхлеющее европейское авторское кино, пока к концу десятилетия снова не обратил внимание на Америку и не открыл «независимое» кино, которое станет главным революционным трендом 1990-х. В 1989-м «Золотую пальмовую ветвь» получил «Секс, ложь и видео» дебютанта Стивена Содерберга к ярости его конкурента и соотечественника Спайка Ли, чей «Делай так, как надо» тоже участвовал в конкурсе. Ли позже признался, что, вернувшись домой, купил бейсбольную биту и написал на ней имя председателя жюри Каннского фестиваля того года Вима Вендерса. В общем, зря – именно Канн обратил внимание всего мира на молодое американское кино, снятое без помощи больших голливудских студий – в следующие годы главные призы получали Дэвид Линч, братья Коэны и Квентин Тарантино.

От карлика до Гитлера

К началу 1990-х фестиваль был настолько влиятельным, что мог создавать собственных «личных» звезд. Такой стал датчанин Ларс фон Триер, который получил в 1991-м только третий по значимости приз за свой фильм «Европа» и в сердцах сказал со сцены: «Я хочу поблагодарить жюри и особенно – карлика», - имея в виду рост председателя жюри того года Романа Поланского. Это хамство не помешало фон Триеру стать в последовавшие годы главным любимцем Канна – почти ни один его новый фильм не покидал фестиваль без призов. Пока он сам все не испортил, сказав в 2011-м на посвященной его картине «Меланхолия» пресс-конференции: «Я понимаю Гитлера» и став персоной нон-грата. Бан фон Триера длится до сих пор, но нет сомнений, что когда-нибудь состоится не менее распиаренное воссоединение блудного сына и всепрощающего папы-фестиваля.

За смелость в «Автокатастрофе»

Специфическое обаяние Канну придает вполне срежиссированное отступление от протокола. Когда в 1996-м скандальный фильм «Автокатастрофа» Дэвида Кроненберга о людях, получающих сексуальное удовлетворение во время аварий, разделил каннскую публику надвое, жюри придумало «одноразовый» приз «за смелость» и вручило его Кроненбергу под улюлюкание зрителей. В 2011-м другой шутливый спецприз Cannes Dog получил пес Угги, сыгравший в фильме «Артист» Мишеля Хазанавичуса. Эти трогательные шаги в сторону от скучного официоза очень оживляют фестиваль и дают материал для репортажей, которые потом обсуждают неделями.

Назад к правде жизни

В 2004-м жюри под председательством Квентина Тарантино поступило революционно – вручило «Золотую пальмовую ветвь» «Фаренгейту 9/11» Майкла Мура – первому документальному фильму, победившему в Канне впервые с 1956 года (тогда главный приз получил «Мир тишины» Жака Кусто). Этот поступок символизировал новую политизированность кино XXI века, признающего, что реальность изобретательнее любого художественного вымысла. Документальное кино стало еще и невероятно прибыльным – «Фаренгейт 9/11» с бюджетом 6 миллионов долларов, принес в мировом прокате 222 млн, став одной из самых кассово успешных документалок в истории кино. И этот потенциал был открыт именно в Канне.

Геннадий Устиян