Арт-фонд известной семьи армянско-ливанских ювелиров Богоссян — это отличный пример того, как можно делать локальные культурные проекты и красиво, и содержательно
Фото: Georges De Kinder
Фото: Georges De Kinder
Фото: Georges De Kinder
Фото: Georges De Kinder
"О, я, увы, не мистер Гюльбенкян! — смеется Жан Богоссян, старший из братьев Богоссян, имея в виду самого знаменитого и самого богатого армянского филантропа и его не менее знаменитый музей в Лиссабоне.— Наш фонд скромней, но мы стараемся так организовывать его работу, чтобы польза была максимальна". Жан вывез семью из Бейрута, когда там началась война,— так же, как его отец Робер вместе с семьей бежал из Армении, когда Османская империя начала истреблять армян. Жан, как и все в семье, занимался ювелирным делом, но, будучи художником, он в конце концов именно искусству себя и посвятил — собственному и не только. Он ведет сейчас дела семейного арт-фонда, а его брат Альбер возглавил все ювелирные направления. Семейный фонд, кроме прямой арт-деятельности, создает и поддерживает различные проекты в Ливане и в Армении — от совместных инициатив с бейрутским Университетом святого Иосифа до создания экспериментального центра современного искусства в Ереване. Ну и просто дает стипендии талантливым ливанским и армянским молодым людям разнообразных гуманитарных направлений.
Беженцы в двух поколениях, Богоссяны хорошо понимают, как важна для таланта своевременная поддержка. "Мой отец, когда семья сбежала из Армении, не имел ничего и просто стал делать то, что хорошо умел, и то, что армяне делали традиционно — драгоценности. У него был настоящий талант, и семья не просто выжила, но постепенно создала вполне достойную ювелирную компанию". На самом деле за нейтральной формулировкой Жана Богоссяна скрывается история одной из самых уважаемых ювелирных семейных компаний, которые находили камни и делали украшения для всех знаменитых исторических ювелирных домов, какие вы только вспомните, а несколько лет назад стали делать их и под собственным брендом Boghossian.
Фото: Georges De Kinder
Boghossian Foundation посвящен культурному взаимодействию Востока и Запада: "Армяне, осевшие в Бейруте, а потом перебравшиеся в Брюссель,— чему же еще мы могли посвятить свой семейный фонд",— говорит Жан Богоссян. Такова культурная политика фонда, а формы его деятельности традиционны: выставки, семинары и программа "Artist-in-residence", которая дает возможность выбранному художнику жить несколько месяцев на территории виллы Ампан и создавать специальный арт-проект. Но публике интересны прежде всего, конечно, выставочные программы.
Выставка этой весны называлась "Imaginary Frontiers" и была посвящена ментальным границам. Там были работы самых разных художников: от знаменитых британцев Моны Хатум ("Projection (Cotton)", рельефная карта мира, которую словно бы выгрызли мыши на большом куске белого прессованного хлопка) и Грейсона Перри ("Map Of An Englishman" с крепостью Body, рекой Orgasm и мостом Humanity через нее, нарисованная в традиции средневековых карт) до китайца Цзи Чжу (огромная "Map No.4" — тщательно воспроизведенные георельефы, выглядящие настоящими абстракциями) и живущего в Париже камерунца Бартелеми Тогу (нарисованная индийскими водяными чернилами "Purification No.6" с условным человеческим профилем). Сейчас идет выставка, посвященная поэту, писателю и критику с Мартиники Эдуарду Глиссану, одной из ключевых фигур карибской культуры XX века. Следующей станет персональная выставка корейского художника и скульптора Чун Кван Янга. Такое сочетание знаменитых, просто известных и еще не очень известных художников, считает арт-директор Boghossian Foundation Асад Раза, создает именно тот баланс, что нужен подобной институции.
Хлоя Дюже-Гро. "Иногда даже в преисподней приходится уходить в андерграунд", 2016 год
Одна из работ выставки "Imaginary Frontiers", инсталляция Хлои Дюже-Гро "Иногда даже в преисподней приходится уходить в андерграунд", была устроена в той подвальной части виллы Ампан, которая сохранила первоначальный вид. На бетонные конструкции художница нанесла нечто напоминающее первобытные наскальные рисунки, и этот эффект пещеры Альтамира внутри абсолютно урбанистического пространства получился довольно ярким. Но этой работе мы обязаны также тем, что можем увидеть, в каком состоянии была вся вилла к тому моменту, как она оказалась в собственности семьи Богоссян.
Построенная в 1930 году швейцарским архитектором Мишелем Полаком вилла Ампан — это совершеннейшая жемчужина ар-деко, прежде всего бельгийского, конечно, но и европейского вообще. При этом в фасаде, обращенном к бассейну с перголой, уже видна суровость Баухауса — в чуть скругленных прямых углах, в приземистости подчеркнутой горизонтальной массы и в геометрии простых форм. Судьба виллы с самого начала была вполне драматичной: барон Луи Ампан, по заказу которого она была построена, тут почти не жил, а в 1937 году передал ее бельгийскому правительству с условием устроить в ней музей современного искусства. Однако вскоре началась война, музей так и не был создан, а виллу в период оккупации использовало гестапо — здесь была одна из его резиденций и, судя по некоторым источникам, что-то вроде офицерского клуба. После войны тут расположилось посольство СССР. Как говорят, советское правительство не было этим особенно довольно: вилла стоит довольно близко к дороге и брюссельские студенты регулярно устраивали перед ней манифестации.
Фото: Georges De Kinder
В начале 60-х барон Ампан забрал виллу у государства на том основании, что условие ее передачи — создание музея — так никогда и не было исполнено, а в 1973-м продал ее. К 1990-м здание оказалось пустым и практически заброшенным и стало местом, где собирались уличные художники и самый суровый андерграунд. В результате бассейн оказался изрядно разбит, декор разворован, да и вообще все было ободрано до несущих бетонных конструкций (их и можно было увидеть в инсталляции Хлои Дюже-Гро) и разрушалось буквально на глазах. В таком виде виллу и купили в 2006 году Богоссяны, решившие восстановить ее исторический облик. Был отреставрирован серо-зеленый мрамор Escalette, восстановлен золоченый кант вокруг окон и над террасой, заменена медная крыша, отреставрированы палисандровые, ореховые и розового дерева панели, витражи и кованые решетки. Была собрана историческая мебель той же эпохи и соответствующего стиля, и сейчас сюда можно приходить, в том числе и для того, чтобы увидеть образцовый экстерьер и интерьер брюссельского ар-деко, погулять по саду, деревья которого сохранились со времен барона Ампана. Что жители и гости Брюсселя и делают с удовольствием — в выходные тут аншлаг, в кафе с фонтаном-рыбой (тоже восстановленной) не присесть, на выставке не протолкнуться и, если хочется все действительно рассмотреть, лучше вернуться сюда в будни. Искусство и интерьеры ар-деко требуют свободного времени и свободного пространства.
То, как вилла Ампан соединила историю вновь обретенного архитектурного памятника, арт-институции, действующего культурного фонда (его офисы на самом верхнем этаже) и живого городского пространства,— очень вдохновляющий пример. Силами одной семьи, а главное, выраженной волей можно сделать в том числе и такое.
Boghossian Foundation. Брюссель, Villa Empain, Avenue Franklin Roosevelt, 67