фестиваль кино
В конкурсной программе Московского кинофестиваля косяком пошли фильмы о тяжелой судьбе молодых и неопытных девушек. И хотя действие их происходит либо в далекой стране, либо в незапамятные времена, либо вообще в литературном произведении, страдания героинь глубоко тронули ЛИДИЮ Ъ-МАСЛОВУ.Самая длинная из конкурсных картин — "Воскресение" (Resurrezione) братьев Тавиани (Taviani) по одноименному роману Льва Толстого. На самом деле это телевизионный мини-сериал общей продолжительностью в три часа, которыми авторы распорядились без особых затей. Час уходит на предысторию отношений между персонажами, которые на языке фильма называются "принчипе Неклюдов" и "ла Маслова", и на то, чтобы упечь Катюшу на каторгу. Через полчаса князь делает Масловой предложение, а уже через каких-нибудь 15 минут она решает бросить пить. Тут на экране появляется нахальная надпись "'Воскресение'. Часть вторая" (хотя на итальянском телевидении здесь должна была начаться примерно пятая серия), и перепуганные зрители, заблуждавшиеся насчет продолжительности фильма, начинают метаться по залу в поисках выхода. Однако досидеть итальянское "Воскресение" до конца мешает не столько его длина, сколько отсутствие какого-либо индивидуального авторского понимания. Исполнительница главной роли Стефания Рокка (Stefania Rocca) тоже никаких новых красок не вносит: отличие ее от многих других Катюш в том, что она женщина неброской внешности и бальзаковского возраста. Поэтому сцены с опустившейся и потрепанной жизнью героиней удались несколько лучше, чем эпизоды с юной и невинной.
Греческий фильм "Седьмое солнце любви" (O Evdomos Ilios Tou Erota) свидетельствует о том, что в Греции в 20-е годы прошлого века сожительство с домашней прислугой было поставлено на более цивилизованный уровень, нежели в дикой России. Бездетная семья — майор с пушистыми усами и его мрачная жена — берет в горничные деревенскую девушку, и оба в нее влюбляются. Сначала девушка уступает хозяину, который тщетно старается сделать ее беременной. Жена в принципе не против и настаивает только на соблюдении приличий, но стоит лишь мужу уйти воевать с турками, как она немедленно затаскивает горничную себе в постель. Вернувшись с войны без ноги, майор обнаруживает измену и по принципу "так не доставайся же никому" предлагает девушке выйти замуж за своего молодого симпатичного денщика, на что она с присущей ей покладистостью тут же и соглашается.
Далеко не так безоблачно сложилась судьба героев иранской картины "Зов земли" (Are Zou-Ha-Ye Zamin), рассказывающей о трагическом мезальянсе. 19-летняя героиня, по местным понятиям засидевшаяся в девках, положила глаз на отцовского пастуха, и тот тоже не прочь, да боится ее агрессивного старшего брата. Тот хочет выдать сестру за пожилого вдовца с корыстной целью обладания его трактором. "Мелодраматические мотивы вплетены в аутентичный этнографический контекст",— написали об иранском кино составители каталога, пытаясь убедить потенциального зрителя, что местный колорит и национальные особенности вроде участия трактора в любовной интриге способны оживить самый тривиальный жанр.
Однако настоящая экзотика создается вовсе не местным колоритом. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть во внеконкурсном разделе "Экзотика" фильм "Плохой парень" (Na-Bbun-Nam-Ja) культового корейца Ким Ки-Дука (Kim Ki-Duk), два года назад шокировавшего фестивальную публику своим "Островом" (Seom). Бандит, контролирующий квартал красных фонарей, влюбляется в студентку и обманным путем делает из нее одну из своих проституток. При этом он относится к ней так благоговейно, что даже не смеет по-хозяйски ею воспользоваться, а только наблюдает, как ее имеют другие. Как и "Остров", "Плохой парень" — попытка передать странный характер и шоковый эффект явления под названием "любовь". Как и в "Острове", из конкретной вроде бы жизненной ситуации начинают переть символические смыслы, и все кровавые изуверства на экране следует понимать как метафоры: если герою то и дело всаживают в живот огромные куски стекла, а он снова встает, отряхивается и идет дальше по своим сутенерским делам, это значит, что настоящую любовь не убьешь. Такое "Воскресение" по-корейски, вероятно, менее духовно и религиозно, чем русско-итальянское, зато гораздо более наглядно и зрелищно.