фестиваль театр
В Вене подходит к концу очередной фестиваль Wiener Festwochen. С приходом новой команды кураторов программа прежде весьма консервативного форума изобиловала экспериментальными постановками и современными пьесами. Из Вены — РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.У нашей театральной критики словосочетание "литературный театр" употребляется почти как ругательство, во всяком случае, с явно снисходительным оттенком. Что-то вроде "театра у микрофона", когда фабула пьесы становится главной ценностью зрелища. На Венском фестивале в подпрограмму "Литературный театр" попали звезды режиссуры: интендант фестиваля Люк Бонди с современной английской пьесой "На земле", поляк Гжегож Яжина со спектаклем "Праздник", немец Михаэль Тальхаймер с сочинением австро-венгерского классика Франца Мольнара "Лилиом" и даже Франк Касторф с премьерой своего супершоу "Мастер и Маргарита". Под "литературным театром" здесь понимают спектакль, в основу которого положена серьезная литература, классическая или современная. Но это совершенно не исключает сколь угодно активного проявления режиссуры.
В спектакле "Порция Кохлан" известного роттердамского театра RO, тоже попавшего в "литературную" программу, режиссура не то чтобы вопит о себе на каждом метре действия. Это как раз тот случай, когда театр сосредотачивается на изложении истории. Заглавная героиня пьесы ирландского драматурга Марины Карр (Marina Carr) — молодая женщина, отмечающая 30-летие. У нее есть все для обывательского покоя: дом, богатый муж, дети. Однако героиня истерично несчастлива, она стервозно ссорится с родственниками, не ухаживает за детьми, демонстративно изменяет мужу с соседом. Причина кроется в происшедшем 15 лет назад самоубийстве ее брата-близнеца, утопившегося в реке со словами "я ухожу, но буду тебя ждать". Все эти годы призрак брата преследует героиню, которой ничего не в радость. Для пущего драматизма в духе Фрейда в пьесу подмешана еще и тема инцеста, впрочем, более в мистическом, нежели в реальном смысле этого слова: по уверению Порции, интимные отношения связывали ее с любимым братом еще до рождения, в материнской утробе.
В конце концов героиня следует за братом, то есть совершает самоубийство. Мы видим гротескную сцену поминок, после которых Порция как ни в чем не бывало вновь появляется на сцене. Так и не понятно до конца: то ли самоубийство было сном, то ли продолжившаяся жизнь. И то и другое актеры под руководством режиссера Алисы Зандвик (Alize Zandwijk) разыгрывают в равной мере убедительно. Семейные истории с подобного рода психическими вывертами сейчас довольно популярны в Европе: сюжетность и традиционный круг персонажей взрываются иррациональными тайнами и крахом личности.
Впрочем, сами авторы таких произведений чаще всего глубоко нормальны и хорошо понимают, что и зачем пишут. Но вот рядом в программе Венского фестиваля стоит произведение настоящего сумасшедшего, правда, едва ли не самого знаменитого безумца в истории театра — Антонена Арто. Его никогда не ставившуюся 45-минутную радиопьесу "Покончить со страшным судом!" в Вене предложили поставить культовому американскому авангардному режиссеру театра, оперы и телевидения Питеру Селларсу (Peter Sellars). Текст, написанный Арто незадолго до смерти после нескольких лет пребывания в психбольнице, должен был быть передан по французскому радио 2 февраля 1948 года, но за день до этого был снят с эфира.
Пафосный текст автора и проповедника "театра жестокости" Питер Селларс решил напрямую связать с жестокостью современной не в эстетическом, а в конкретном военном смысле. Пьесу он вложил в уста актера в форме американского военного, который стоит за пюпитром на фоне голубого задника с гербом и флагом США. Картинка получилась точь-в-точь такой, какую весь мир видит с пресс-конференций из Пентагона. На видеоэкране сбоку время от времени показывают кадры каких-то пустынных пейзажей. Зрителей тоже снимают на видео, в том числе и подсаженную в зал чернокожую актрису, которая в конце поднимается с места, чтобы прочувствованно "возразить" Арто поэтическим произведением Джун Джордан под названием "Целуя на прощанье Бога". Получается, кстати, тоже "литературный театр", но только с явно выраженным идеологическим мессиджем.
После спектакля я решил пообщаться со знаменитым американцем. Актер, играющий у Селларса пресс-секретаря министерства обороны, оказался руководителем Театра бездомных из Лос-Анджелеса. И все вопросы про Арто и не про Арто господин Селларс, очень дружелюбно подмигивая, переводил на своего исполнителя: "Вот о ком надо писать, вот он делает настоящее дело!" В Калифорнии про Театр для бездомных газеты писать не желают, пробиться с рецензией или очерком про этот коллектив в прессу невозможно. "Знаете, какая в Америке цензура? Мы живем, как вы при Брежневе!" — Питер Селларс раза три повторил эту фразу. Я не стал ему объяснять, что даже в бесцензурной российской прессе про спектакль самого господина Селларса еще кто-то читать будет, а вот о творчестве несчастных американских бездомных вряд ли: слишком много про них начитались при Брежневе.