театр фестиваль
В бывшей столице ФРГ продолжается международный театральный фестиваль "Боннер биеннале — Новые пьесы из Европы". Фестиваль в нынешнем его формате завершает свое существование, и его основатели и наблюдатели все чаще задаются вопросом: приблизилась ли Европа за десять лет существования фестиваля к тому единству, которое казалось в начале 90-х так близко, так возможно? Из Бонна — РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.Прощальный фестиваль, разумеется, располагает к воспоминаниям. Известный драматург из Белоруссии Елена Попова тяжело вздыхает о том, что большинство виденных ею на предыдущих фестивалях новых европейских пьес было про насилие. Ей надоела чернуха бытовая и кровянуха военная. Руководитель фестиваля Манфред Байльхарц (Manfred Beilharz) смотрит на свое дело с противоположной стороны: фестиваль застал разгар последней балканской войны, и Боннер биннале, по его мнению, удалось внести свой вклад в смягчение нравов: несколько лет назад на фестивале одновременно показывали спектакли из Македонии, Сербии, Хорватии и Боснии. Драматурги и режиссеры, хорошо знакомые между собой со времен единой Югославии, поначалу в Бонне не желали даже здороваться друг с другом. Но в конце концов (конечно, не без гуманитарной помощи нескольких бокалов немецкого пива) все-таки начинали диалог.
У представителей бывших советских республик предлагаемые обстоятельства для общения все-таки не столь отягощены. Мы хотя бы здороваемся с другом, улыбаемся вполне искренне, и если не затрагивать каких-то заведомо безнадежных тем, то отлично поболтать на театральные темы получается даже без халявного для фестивальной публики немецкого зелья. Но лишь посмотришь на сцену — увидишь реальные "дистанции огромного размера" между бывшими братьями и вечными соседями. Такая эстетическая пропасть, которая обнаружилась между белорусским и латышским спектаклями, почище югославского военного раздрая.
Пьеса 29-летней рижанки Инги Абеле (Inga Abele) "Темные олени", равно как и поставленный по ней спектакль молодого режиссера Виестурса Кайриша (Viesturs Kairiss), идеально фиксирует степень европеизации Латвии. Дело происходит в наши дни где-то в сельской глубинке. Здесь живет семья, глава которой для неясных целей разводит оленей. Все действие кружится вокруг его дочери, постепенно вовлекаемой в странные, жестокие отношения между ее родными, хуторянами и их гостями. Всего этого кошмара жизни молодая душа не выдерживает. "Я убила их всех",— последняя фраза героини. То ли только оленей, то ли всех людей в придачу.
Диалоги написаны недурно — напряженно, страстно и вместе с тем с некоторой тревожной неясностью, которая не дает понять до конца истинные побуждения героев. Режиссер эту сдержанную, но густую манеру письма ничем особенным не раскрашивает. Большая часть спектакля идет в черных кулисах, актеры играют с серьезной сосредоточенностью на конфликтах персонажей. И лишь перед финалом есть несколько визуально выразительных, геометрических мизансцен и игра света. Убедительная формула современного европейского спектакля: семейная история, непознаваемый мир где-то на окраине цивилизации, подростковая агрессия, качественный текст, подсказывающий культурные ассоциации как минимум с Ибсеном и Стриндбергом, хорошие актеры, аккуратная режиссура. Почему-то кажется, что латышский театр просто сдает некий кандидатский минимум на право считаться среднеевропейским.
От Риги до Витебска часов пять пути, но как минимум лет тридцать театрального времени. Формула белорусского спектакля "Madame Bonne Chance" выведена бог знает когда: десяток актеров преимущественно в черном, пустая сцена, невыносимое количество скверных танцевальных номеров, прямоугольники из мутного плексигласа в качестве универсального оформления, череда дробных эпизодиков, свечи, певучий пафос монологов и имитация глубокого переживания неизвестно чего. Весь этот древнейший арсенал студийных приемов брошен режиссером Виталием Барковским на очередное раскрытие вечной темы для сочинения — судьба художника, причем в эмиграции. Все штампы жанра драматург Владимир Дроздов ухитрился впихнуть в историю парижской дружбы художников Хаима Сутина и Амедео Модильяни. Вплоть до прихода Сутина на кладбище к другу, которого он не успел поблагодарить за все совершенное добро. Лучшая современная пьеса Белоруссии — не про современность, и играют ее так, как будто на улицу не выходили с незапамятных времен. Как ни крути, а способ сочинять и ставить пьесы действительно может многое сказать про состояние общества. Особенно при сопоставлении разных обществ. Собственно, для этого биеннале в Бонне и задумывалось немцами в начале 90-х. Как бы из простого любопытства.