Главным событием модной столичной жизни июня стал рабочий визит легендарного Джорджо Армани (Giorgio Armani). Он редко покидает пределы Италии, а после 11 сентября и вовсе перестал путешествовать. Но в Москву приехал — посмотреть на свои русский бутик и представить зимние коллекции. В интервью НАТАЛИИ ОРЛОВОЙ дизайнер ДЖОРДЖО АРМАНИ признался, что нашел здесь то, чего "просто не ожидал увидеть".
— Что означает "быть в Armani" сегодня?
— Быть одетым в Armani — это, прежде всего, быть естественным, носить только то, что твое, и никогда не казаться тем, кем ты не являешься в действительности. Armani — это синоним свободы и естественности. И абсолютного раскрепощения. Только так можно создать по-настоящему стильный образ.
— В 1980-х вы заставили мир изменить представление о мужчине и его гардеробе. Почти все герои до Армани — Кларк Гейбл, Марлон Брандо, Роберт Редфорд...— были абсолютными мачо. Вы же предложили совершенно новый тип, новый имидж и новую звезду. Впервые в истории мужской моды субтильный герой Ричарда Гира из фильма "Американский жиголо" мгновенно превратился в модника #1 и яркий образец для подражания.
— Действительно, жиголо Гира был не типичным голливудским мачо, а скорее — интеллектуалом, интеллигентом. Очень артистичным человеком и, я бы даже сказал, абсолютным эстетом...
— Критики кино и моды отмечали, что нового героя сделали вещи — великолепно скроенные рубашки, галстуки, костюмы из нетрадиционных тканей...
— Это легко объяснить. Вся мужская мода до того, как я совершил свою "мягкую революцию", была штамповкой. Прежде всего костюмы — строгие и абсолютно одинаково сидящие на всех. За жесткостью этих костюмов не было видно тела. Мужчина буквально умирал в этой одежде: и лишь сбросив костюм — на экране или в жизни — он мог предъявить себя. Я же имел смелость показать физическую привлекательность мужчины, не обнажая его. Это было новое слово в моде. И это позволило критикам заговорить о новой ментальности и новом мировоззрении, а также о том, что для создания стильного образа важно не только тело, но также и голова. То, как одевается в фильме Гир, очень показательно: сама сцена с одеждой демонстрирует наступление нового времени и появление нового типа мужчины. Он не просто открывает шкаф: он исследует его содержимое, долго перебирая вещи, изучает детали, решая, какую рубашку к какому галстуку, с какими брюками и пиджаком надеть,— процесс одевания становится творчеством, а мужчина из обычного статиста превращается в личность. Я подчеркнул индивидуальность мужчины.
— Не хочу называть имена, но ваши коллеги пошли более легким путем, предложив мужчинам вещи из женского гардероба. Вы же доказали, что, чтобы быть сексуальным, мужчине вовсе не обязательно носить кружева, колготки в сетку и прозрачное белье...
— Это так. Хотя я тоже допускал некоторые вольности. Например, я первым предложил мужчинам шерстяной креп, хотя традиционно этот материал используется для изготовления женской одежды. Помню, когда я отправил заказ на фабрику, там решили, что я ошибся в выборе материала. Знаете, у итальянцев есть такое выражение: "ткань падает", то есть подчеркивает формы тела, причем преимущественно женского. Так вот, производители первым делом напомнили мне, что на мужское тело ткань "падать" не должна: мол, не должна и все тут! Но я подтвердил заказ. Именно с этого момента начались и моя революция, и новая мужская сексуальность.
В моде отнюдь не является новостью то, сколько пуговиц ты пришил на пиджак — восемь или две... Важно, что ты привнес в костюм, как освежил его детали в новом сезоне. Мужская мода позаимствовала у женской многие приемы, подчеркивающие жизненность и красоту форм. Например, новые сочетания материалов: грубой кожи с атласом или нежным шелком. Что же касается поясов-подвязок, женских рисунков и всего того, что перебралось в мужскую моду из женской в последние годы, то я считаю, что привносить в мужской костюм подобные детали не по-мужски.
— А как вы относитесь к утверждению, что Армани заставляет мужчину быть денди независимо от того, готов ли он к этому или нет?
— Это правда. И это, кстати, существенно ограничивает широкое распространение моей одежды в мире. Одних стиль денди сильно раздражал. А другим, наоборот, он помог осуществить заветные желания, и они охотно приобщились к нему. Особенно приветствовала его артистическая богема: люди с мировой известностью из театра, кино- и шоу-бизнеса говорили, что мои вещи напоминают им наряды из гардеробов бабушек и дедушек. В то же время, они отмечали, что мои вещи — это абсолютно современная одежда, не перегруженная устаревшими деталями. А я ведь просто фанат деталей. Но настолько люблю чистые линии, подчеркивающие достоинства фигуры, что моя любовь к деталям практически незаметна. К тому же, когда у моих сотрудников или у меня самого появляется желание привнести в костюм какую-нибудь деталь, мы всегда спрашиваем себя: "А действительно ли это здесь нужно? Может быть, стоит убрать?" И если, убрав деталь, мы обнаруживаем, что без нее вполне можно жить, мы от нее отказываемся. "Ничего лишнего!" — это кредо Армани.
— Вы — живой классик. Как вы относитесь к тому, что вас копируют и что в коллекциях конкурентов можно встретить идеи из прошлого и даже вполне "свежего" Армани?
— Если честно, то когда меня копируют — на любом уровне,— мне приятно. Иногда, правда, мне кажется, что я должен относиться к этому посерьезнее. Например, взять пиджак конкурента и показать, что он в точности скопировал его с модели из коллекции Emporio Armani. Но все эти маленькие вендетты, как правило, ни к чему не ведут. Разве что к порче нервов. В то же время я готов понять налаженные крупные производства, нацеленные на копирование коллекций Armani. Также понимаю и молодых стилистов: когда человек только начинает свой путь в моде, он вынужден копировать мастеров. Но когда меня начинает копировать настоящий стилист, большое имя и вполне креативный человек, то такого я понять не могу. И считаю это просто скандалом, задевающим не только меня, но также престиж авторской моды в целом. Я, например, не скрываю, что вдохновлялся Ивом Сен-Лораном. Но я всегда старался сделать что-то другое — свое. Ведь одно дело — вдохновляться, а другое — копировать. Представьте себе, каков уровень у нынешних больших стилистов, если два года назад в коллекции Emporio Armani выходит пиджак — и вдруг спустя какое-то время я вижу, как конкуренты уже выставляют подобные пиджаки в своих витринах как высокую моду и pret-a-porter.
— Вы очень добрый человек, если прощаете коллегам подобные шалости...
— Просто я действительно считаю, что на подобные вещи лучше закрыть глаза... Хотя раз мы разговариваем об этом, это уже кое-что... Может, все не так безнадежно.
— Ваше поколение дизайнеров часто называют императорами. После кризиса 1990-х многие модельеры умерили амбиции, вы же сохранили манеры аристократа и не снижаете планку. Опять же, когда прилетаешь в миланский аэропорт, то надпись Emporio Armani сияет куда ярче надписи Milano... А вам не кажется, что время империй и императоров моды уже в прошлом?
— Действительно, сейчас другая эпоха и империи другие. И, к сожалению, существуют большие проблемы с молодым поколением стилистов. Публика стала очень зависима от имиджей, от рекламы, особенно от абсолютно коммерческого давления больших групп. Еще не видя самого продукта, еще ничего не зная о нем, покупатели уже заранее зомбированы на приобретение. Люди утратили критическое отношение к дизайну и дизайнерам, и в этом — огромная проблема. Общество буквально взято в тиски великими супердержавами моды, предлагающими всем суперимидж за суперденьги. Кстати, такому суперуспеху суперфирм вовсю способствуют средства массовой информации и глянец. Они обладают неограниченным влиянием на умы и настроение публики. И особенно на молодежь, которая теперь платит только за имя. В прежние времена такого не было. Зато было больше выбора и разнообразия фасонов и стилей.
Но нынешние супергруппы, скупившие известные марки и великие дома моды, продемонстрировали миру, что все глобализируется и нет разницы между великими стилистами и посредственностью. Я считаю, что усреднение, происходящее сегодня в моде, уже привело к большому хаосу. У меня работает много молодежи, мечтающей повторить мою карьеру и мой успех. Но я вижу, что это уже практически невозможно. Сегодня, если ты не опираешься на мощную группу, которая тебя ведет, тащит и тянет, то трудно даже просто работать в моде. Но если кто-то и сумеет пробиться в одиночку, шансы удержаться также малы: большие группы попросту купят и уничтожат индивидуальность. Так что у молодых теперь гораздо меньше возможностей стать новыми Армани.