Сергей Лавров призвал объективно расследовать химическую атаку в Сирии. Об этом глава МИД заявил после переговоров с госсекретарем США Рексом Тиллерсоном. В конце прошлой недели американские «Томагавки» обстреляли сирийский аэродром. Но до сих пор остается открытым вопрос, чьим химическим оружием были убиты люди в Идлибе? Об искренности в политике рассуждает журналист Виктор Лошак.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Сейчас существуют две версии. Западная — об авианалете сирийской правительственной авиации, в ходе которого люди были атакованы поражающим химическим веществом, предположительно, зарином. Обошедшая мир телевизионная картинка очень эмоциональна: молодой отец хоронит погибших годовалых близнецов, мальчика и девочку. Плача, он проклинает Асада.
В противовес западной озвучена российская версия: у войск Асада химического оружия нет, произошедшее — хитрая акция противников сирийского режима с целью возбудить мир, в частности, американцев. Россия собирается предоставить аргументы, но сегодня один из самых важных — это то, что уличенный в 2013 году в химатаке Асад химическое оружие добровольно сдал, и с 2014 года его больше нет у правительственных войск.
Наши политики дают понять, что в случае с атакой на аэродром Шайрат Америка очень напоминает себя же времен разгрома Ирака. И тогда операция проходила на трагическом историческом фоне — в 1988 году под руководством брата Саддама Хусейна в восставшем городе Халабаджа после химической атаки погибли около 5 тыс. курдов. Но у самого Саддама на момент вторжения никакого химоружия не было.
Надо сказать, что у мира в целом плохая история политической искренности в вопросах разоружения. И какой бы прекрасной ни казалась кому-то советская эпоха, одна из самых двусмысленных историй — наша собственная. В 1972 году более 70 стран, в том числе и СССР, подписали договор, запрещающий разработку и производство бактериологического оружия и средств его доставки. В 1975 он вступил в силу, но до 1991 года при Брежневе, Андропове, Черненко, Горбачеве страна продолжала в условиях особой секретности разрабатывать его и производить. Секретность была такой, что когда секретарь ЦК Лев Зайков написал в мае 1990 года Михаилу Горбачеву служебную записку о ситуации в этом вопросе, слово «биологическое» он всюду вписал в последний момент от руки.
Приблизительно такая же ситуация возникла и с химическим, в том числе бинарным оружием. Считалось, что мы от него отказались, но только опубликованная «Московскими новостями» в 1992 году, уже при Ельцине, статья ученого Вила Мирзаянова «Отравленная политика» рассказала, что происходит на самом деле.
Все это стоит вспомнить еще и для того, чтобы обе стороны не пошли на крайние меры, а для начала еще раз проверили своих протеже: мы — Асада, а американцы — его противников.