фотовыставка
Вчера в Центральном доме художника на Крымском валу открылась фотографическая выставка "XXI век — жизнь без страха". На плакате выставки был изображен довольно страшный боец спецназа в маске для дайвинга и вооруженный до зубов. Специальный корреспондент Ъ ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН пошел посмотреть на остальные фотографии.Смысл выставки заключается в том, что бойцы невидимого фронта, то бишь профессиональные спецназовцы, партизаны, диверсанты, подрывники и инструкторы диверсантов из спецподразделений "Вымпел" и "Альфа" вышли в отставку и позволили себя сфотографировать. Просто сели где надо в студии и стали позировать фотографу, чтобы ни у кого в конце концов не осталось сомнений, что спецназ у нас с человеческим лицом.
Президент объединяющей ветеранов спецназа международной общественной организации "Вымпел" так и написал при входе на выставку: "Данная выставка должна способствовать укреплению в общественном сознании гордости за свою Родину и уважению тех, кто своим ратным трудом и жизнью противостоит чуме XXI века — терроризму".
Парадные портреты ветеранов на стенах соседствуют с их же давнишними фотографиями, сделанными по всему свету, где что-нибудь взрывали или что-нибудь захватывали. Афганистан, Ангола, Германия и так далее. Еще есть небольшой стенд с антикварным оружием, трофейными приспособлениями для пыток, вроде стальной камчи, и почему-то кортиками индонезийского спецназа. Рядом под стеклом так же любовно выложен арабский учебник по подрывному делу. А на двух установленных по углам мониторах подробно объясняется, что в этом учебнике рассказывается про способы подрыва Тауэрского моста в Лондоне и Дворцового моста в Петербурге. Сразу становится ясно, что арабы — враги.
Но учебный фильм вдруг обращает внимание на картинки, изображающие диверсанта, закладывающего взрывчатку. Диверсант совершенно не похож на араба. Диверсант белый, с европейскими чертами лица. Вернее, с американскими, поскольку, как выясняется, арабский учебник по терроризму полностью перекатан с аналогичного американского учебника, и это американцы первыми придумали схему подрыва Тауэрского моста в Лондоне и Дворцового моста в Петербурге. Выставка, напомню, называется "Жизнь без страха", и на стене висит стихотворение колонизатора Киплинга про то, что он не желает жить в страхе, ожидая смерти, а вместо этого убил в себе страх и пошел воевать.
На фотографиях ветераны спецназа действительно лица имеют вполне человеческие и вполне симпатичные. Никакой печати профессии. Худые, толстые, добродушные, строгие, умные, глуповатые, и есть даже один инженер с неплохой курительной трубкой в зубах. На фотографиях этих людей никак не отличишь от любых других, разве только в большинстве случаев их отличает та специфическая полнота, которая бывает у каждого спортсмена, прекратившего профессиональные тренировки.
Но в жизни ошибиться невозможно. Даже бабушки-билетерши на входе безошибочно различают среди посетителей не только отставных спецназовцев, но даже и жен отставных спецназовцев, и детей отставных спецназовцев.
— Здравствуйте, мы идем...
— ...я понимаю, на выставку "Жизнь без страха".
— Мы без билетов, потому что...
— ...я понимаю, потому что вы семья героя...
— Откуда вы знаете?
— Сегодня все на выставку,— врет бабушка-билетерша, потому что многие люди идут в ЦДХ по не имеющим отношения к спецназу делам, а жены спецназовцев просто отличаются от других женщин особой худобой и особым ожиданием в глазах. А дети спецназовцев обязательно одеты в пиджачки и наследуют отцовскую военную выправку. Жены с детьми на выставке рассматривают в основном архивные фотографии, удовлетворяясь только тогда, когда разыщут все семь случаев появления отца в кадре:
— Папа говорил, он на двух карточках в Афганистане и на четырех на Кубе.
Герои отличаются выправкой. Не той залихватской военной выправкой, тренируемой для парадов, а специальной выправкой, тихой, тренируемой, вероятно, тем обстоятельством, что даже в праздничной атмосфере вернисажа идешь, как кошка, вытянувшись в струну, и слушаешь назад.
Если к ветерану спецназа подходишь сзади и просто смотришь на него, он обязательно оборачивается и сразу действует по обстоятельствам. В Центральном доме художника — не стреляет, а дает интервью.