премьера кино
Комедия "Большая гонка" (Le Raid) — очередной образчик американизированного французского кино типа "Ле Биг-мак", у истоков которого стоит Люк Бессон (Luc Besson). Обнаружить в "Большой гонке" остатки национального своеобразия тщетно пыталась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.Раньше на новые французские фильмы вроде "Такси" (Taxi) или "Дансера" (Dancer) фраеров ушастых зазывали именем продюсера Люка Бессона, напечатанным самыми большими буквами еще раньше названия. Растлив родную кинопромышленность и наставив ее на путь неуклонного снижения умственной и художественной планки, автор "Никиты" (Nikita) и "Пятого элемента" (The Fifth Element) скромно отошел в тень. Теперь его фамилию не обнаружишь ни в титрах "Большой гонки", ни на ее официальном сайте, украшением которого служит репортаж с торжественной премьеры фильма в Улан-Баторе. Ле Биг-мак шагает по планете.
Было бы, однако, несправедливо совсем отказать "Большой гонке" в наличии национальных особенностей. В основе ее сюжета лежит склонность к поверхностным скоропалительным суждениям, из-за которой герои французских комедий все время что-то путают. Другое отличительное свойство заключается в том, что французы путем долгой селекции вывели актеров замечательной внешности, которая говорит сама за себя. Если бы в Голливуде начали появляться такие лица, общественность забила бы тревогу: "Нация вырождается!" А во Франции это выглядит как трогательная забота о зрителе, который должен прочувствовать всю глубину идиотизма персонажей еще до того, как они откроют рот. И в конечном счете это работает на достоверность: глядя на четырех героев "Большой гонки", понимаешь, что никак не могли они правильно выполнить задание, которое им дал босс — выследить и убить его жену. Они непременно должны были сесть на хвост совсем другой женщине — роскошной блондинке с родинкой на губе (Элен де Фужероль, Helene de Fougerolles). Блондинка — миллионерша, которая хочет выиграть кругосветную гонку на выживание и тоже по французскому легкомыслию принимает четырех дураков за членов своей команды.
Героиня ломит, как танк, по лесам, горам, рекам, пустыням и вечной мерзлоте к своей победе. А горе-убийцы то и дело к ней подкрадываются, и так, и эдак, но каждый раз в последний момент что-то срывается. Тогда они собираются в кучку и начинают тараторить какие-то скороговорки, в которых можно разобрать лишь два глагола применительно к их потенциальной жертве — "грохнуть" и "трахнуть". Постепенно один из персонажей, обладатель самой отъявленной внешности, начинает ухаживать за блондинкой: раз уж не получается ее грохнуть, надо же что-то с ней делать.
Режиссер "Большой гонки" Джамель Бенсалах (Djamel Bensalah) хоть и молод (ему всего 26), но успел нахвататься кинематографической эрудиции, такой же пошлой, как и его шутки. В фильме есть пролет вертолетов под "Полет валькирий", как в "Апокалипсисе" Копполы, лыжная погоня под музыку из "Джеймса Бонда" и висение на лестнице над пропастью, как в каком-нибудь "Скалолазе". Гордые французы, лежа под Голливудом, не забывают его пародировать и язвить, доходя порой до остервенения. Так, в эпизоде с американцем-участником гонок, которому откусил ногу крокодил, один из героев-французов вылавливает из воды его пустую кроссовку и примеряет со словами: "Ему все равно больше не понадобится". Французы подбирают американские приемы, как стоптанные кроссовки, и когда уже пора выруливать на финишную прямую, пристраивают сбоку сложную драматургическую петлю с нарочито торчащей веревочкой: дернешь — и будет сюрприз. На сцене появляется какой-то отряд особого назначения, который охотится за командой придурков. Внутри отряда — своя трагедия: хорошая артистка Жозиан Баласко (Josiane Balasko) играет снайпершу, которая вдруг признается молодому бойцу, что он ее сын. Однако через несколько минут сына расстреляет на глазах у матери противный генерал, за что будет сам убит мамашей в финале, в результате чего французы чудесным образом спасутся и выиграют гонку, будучи отброшены взрывной волной точно в тот квадрат, в котором и нужно финишировать.
Конкретных вопросов к "Большой гонке" нет: все понятненько, требования жанра не то что соблюдены, а доведены до ослепительного абсурда. Возникает отвлеченный вопрос: стоило ли французам так уж усердствовать в протекционистских мерах по отношению к национальному кинематографу и в ограничении проката американских фильмов, если их отечественная кинопромышленность поставила на поток то же самое, что и Голливуд, только гораздо хуже?